Хан или пахан: реальный портрет Рамзана Кадырова

Чечня прет поперек прогнозов. По встречке. Очевидное вдруг становится нереальным. Невероятное - обыденным. Единственной константой изменчивой чеченской действительности остается Рамзан Кадыров - хозяин республики.

Два года назад Рамзан вызывал у чеченцев насмешку и ненависть. Теперь его любят и уважают. А куда чеченцам деваться?

Пустые ступени

После гибели Ахмада Кадырова Чечня замерла в ожидании. Кто будет править? Ситуация оказалась тем более непредсказуемой, что на ступенях VIP-трибуны грозненского стадиона "Динамо" погиб не только президент, но и его потенциальный преемник - председатель Госсовета республики Хусейн Исаев, фигура не менее значимая, хотя и не харизматичная. Сила Исаева заключалась в его интеллекте, до блеска ограненном светским образованием. Боец Кадыров и умница Исаев работали в идеальном тандеме. И после их гибели две самых верхних ступени власти оказались пусты.

В чеченском сознании, всегда отличавшемся смелостью и самодостаточностью, как в приемной, толпились разные кандидаты. От генерал-губернаторов (Казанцев, Трошев etc.) до доморощенных олигархов (Малик Сайдуллаев, Умар Джабраилов). От выбора правителя зависел и выбор пути. Смятение длилось считанные часы. Президент России, утешавший в эфире младшего сына погибшего президента, указал чеченцам и тренера, и дорожку.

Публичное сочувствие Путина явилось исчерпывающим знамением. Для чеченцев лояльность Москвы к их правителю является и гарантией безопасности любого пути, по которому правитель собирается их вести. И для Рамзана этот прием в Кремле стал не только знаком естественного человеческого участия. Пусть не сразу, но, оправившись от первого шока потери, Рамзан понял, что в одночасье стал достаточно взрослым, чтоб управлять целой республикой.

Однако лояльность Москвы - условие для чеченского лидера хотя и обязательное, но недостаточное. Пример - чисто формальный авторитет действующего президента Алханова. Чтоб подтвердить свое право на первенство, Рамзан должен был добиться повиновения от равных и любви от остальных.
Подходящий народ

Сторонние наблюдатели чеченской политической жизни, единственным значимым субъектом которой является Рамзан Кадыров, никак не могут выдрать из своих умозаключений два стереотипа, цепких и сорных, как татарник. Во-первых, Рамзан - ставленник Кремля, и поэтому удобный и зависимый от центра правитель Чечни. Во-вторых, Рамзан - самый дикий экземпляр своего дикого народа, понимающего только язык грубой силы, а значит, опять же самый подходящий начальник для "злых чеченов". Оба утверждения несправедливы ни к Рамзану, ни к "злым чеченам". Если судить о них не только по уличным дракам и боевым действиям, но и потрудиться понять складывающийся веками порядок мирной жизни, становится очевидным, что как раз "грубой силы", "железной руки", диктатуры чеченцы не принимают на дух. Они никогда не допускали единоначалия внутри своего общества и всегда гордились фирменной горской демократией.

Однако нынешние чеченцы, пережившие подряд две жестокие войны, отличаются от своих отцов и дедов. Они как будто подломлены, растеряны как никогда и потому особенно осторожны. Возможность свободного выбора воспринимается ими как риск очередной катастрофы - живо воспоминание об исламских фундаменталистах, стремительно взявших верх в независимой Ичкерии. Взлелеянная веками любовь к свободе обернулась кровью и унижением палочных наказаний. И стихийные чеченские демократы решили опробовать на себе противоположные методы правления. Идеальным правителем нынешней Чечни им представляется тот, кто не допускает себе никакой альтернативы. Хватит выбирать из бесконечного числа вариантов! Скажите уже, как надо, - мы все сделаем, лишь бы не было войны и этой изнуряющей борьбы за власть достойных с достойнейшими.

Что касается "ставленника Москвы", то сегодня в Чечне востребован президент именно с такими покровителями. Если правитель не друг Кремля, значит, он его враг. Что опять же чревато кровью.

Появление Рамзана на вершине власти стало возможно лишь потому, что чаяния нынешнего чеченского народа идеально совпали и с равнодушными проектами центра, и с непомерными амбициями самого Кадырова - младшего. Может, это временно, а может, и навсегда. Война убивает не только физически, но и духовно.
Отцовское наследство

После смерти Ахмада Кадырова Рамзану достались большие деньги и команда отцовских единомышленников. Кадыров-старший располагал серьезными средствами, переданными лично ему как состоятельными чеченцами, живущими в России, так и диаспорой. Ахмад Кадыров сумел убедить многих инвесторов в стабильности и перспективности своей власти. И они платили, надеясь на будущие преференции при восстановлении чеченской экономики. Деньги аккумулировались в Хосиюрте - центральной усадьбе клана Кадыровых.

Тратились в основном на охрану, представительские нужды в Москве и благотворительность в Чечне. Подъемные от Кадырова-старшего мог получить и сдавшийся боевик, и сельский учитель. Деньги, как правило, уходили на добрые дела, но именно через эти добрые дела укреплялась единоличная власть Кадыровых. Тот же сельский учитель, приняв награду, обязан был преподать своим ученикам урок повиновения Кадырову. Но диктатором Ахмад-Хаджи не стал. Слишком рано погиб, инакомыслящие просто не успели собраться с мыслями, сплотиться в оппозицию и быть раздавленными. К тому же в силу своего религиозного образования и профессиональных привычек духовного лица он предпочитал не уничтожать оппонентов, а перетягивать на свою сторону.

С ближайшим окружением Ахмад обращался жестко. Это была вымуштрованная команда, члены которой, в отличие от большинства, знали, кто станет преемником. Кадыров воспитывал сына принцем и демонстративно закрывал глаза на шалости инфанта.
Новый хозяин

И тем не менее свита после смерти Кадырова-старшего оказалась не готова к напору его наследника. Они готовились опекать сироту, а тот, не дожидаясь конца поминок, вызвал в Хосиюрт все вооруженные подразделения республики. Тогда, в мае 2004-го, отнюдь не все чеченские силовики являлись единомышленниками правящего клана. Кроме президентской службы безопасности и нефтяного полка, все остальные - ямадаевцы, байсаровцы, какиевцы, злая половина ОМОНа - ограничивались внешней лояльностью. И эту идеологически разрозненную рать Рамзан пригласил в Хосиюрт под предлогом чрезвычайного военного совета. На поле их ждали десятки репортеров - от местных до зарубежных. Совет превратился в митинг поддержки Кадырова-младшего. Подготовленные ораторы славили Рамзана, остальным пришлось присоединиться. Демарш на поминках выглядел бы слишком невежливо.

- Как он нас развел! - дивились военные. И со смехом выясняли, кто из них громче кричал "Аллаху акбар!".

Так Рамзан показал всем и сразу, кто хозяин в чеченском доме.

О захвате Рамзаном исполнительной власти, устранении посторонних и ритуальных жертвах - в следующих номерах.

Собственный деловой стиль Рамзан нашел сразу и остается верен ему по сей день. Стиль редкий для нынешнего чиновника - делать гораздо больше, чем требует должность... И уничтожать всех, кто берет на себя слишком много.

Заведующий силой

Спустя сутки после смерти отца Рамзан стал первым вице-премьером, курирующим силовые структуры. Должность села как влитая, он воплощал только силу, без примесей, а может, полагал наивно, что на этот пост назначают самых накачанных. Не дожидаясь конца поминок, Рамзан пересел за другой стол, руками и зубами вцепился в приготовленный для него окорок власти и рвал его жадно, кося отцовским голубым глазом на чужие куски. Влез в политику, в экономику, но первым делом подавил шефа - премьера Абрамова. На фоне "хулигана" Кадырова Абрамов выглядел маменькиным сынком в очках и с нелепой скрипкой.

Абрамов подчинился Кадырову до потери самоидентификации. На митинг в поддержку Рамзана пришел в тюбетейке, а родившегося сына назвал Ахматом.

Нейтрализовав Абрамова как личность, Рамзан уничтожил его как премьера. Абрамова, внедренного в чеченский кабинет московскими финансистами и в череде чиновничьих перестановок случайно оказавшегося у самой вершины власти, столичные покровители теперь не могли не только использовать в своих интригах, но и просто ему позвонить. С Москвой Абрамов говорил лишь с разрешения и под присмотром Рамзана.

Подмяв премьера, Кадыров существенно расширил свои полномочия и дал понять, что способен на большее.

Регент Алу

Большее не давалось по малолетству. Дурацких двух лет не хватало до заветного отцовского кресла. А старшие и знаменитые уже нахально к нему примеривались, мысленно входили в кабинет, принадлежавший Рамзану по праву крови. Гантамиров, Сайдуллаев, Джабраилов, Арсамаков, Аслаханов... Как он, наверное, ревновал!

Вопреки расхожему мнению Рамзан не стал бы президентом Чечни в 2004-м, даже если бы подходил по возрасту. На свободных выборах его бы обошли более образованные и степенные. Так, в свое время не хватающий с неба звезд Масхадов победил на выборах 1997 года харизматичного Басаева.

Но и в условиях показного плебисцита Москва в 2004-м не могла поставить на Рамзана. Это не в ее стиле. Тот Рамзан даже чисто внешне не походил на главу субъекта Федерации, не имел надлежащего бюрократического лоска, не умел ни говорить, ни одеваться, ни сдерживаться. Я уж не говорю о том, что власть в России хотя и принято в последнее время передавать проверенным и заранее сосватанным преемникам, но именно преемникам, а не родственникам - чай не монархия.

При этом команда погибшего президента, а пуще ее огромная служба безопасности клана Кадыровых сильно ограничивала Москву в маневре. Нового чеченского правителя нужно было подобрать, учитывая мнение этой силы, любая противная кадыровцам кандидатура вмиг раскалывала властную элиту. Именно элиту, мнение народа никого не заботило. Поэтому ни один известный московский чеченец в президенты не годился, хотя любой из них - Гантамиров, Сайдуллаев, Арсамаков, Аслаханов, Джабраилов - мог в то время серьезно потеснить Кадырова. И все они этого хотели, но не решились пойти поперек федеральной власти. Первых четырех тормознул Кремль, а дальновидные братья Джабраиловы, Умар и Хусейн, сами договорились с Рамзаном. И теперь Хусейн - вице-премьер по промышленности и энергетике в кабинете Кадырова. А Умар представляет Чечню в Совете Федерации, исподволь восстанавливая нефтяной комплекс республики.

Москве был нужен честный, застенчивый, образованный кандидат из команды Кадырова. Который бы прилично выглядел на высокой должности, не вступал в конфликт с федеральной властью, не раздражал широкие слои россиян бандитским прошлым и усыпил в кадыровцах беспокойный дух соперничества. Министр внутренних дел республики Алу Алханов был создан для этой роли.

И Рамзана он устраивал. Явному политическому аутсайдеру можно было без опаски доверить на время дорогое президентское кресло. Не сломает, не испачкает, не украдет, будет сидеть на краешке сколько надо и при необходимости скажет "занято".

Прибрав свое хозяйство, обезопасив его от соседей, Рамзан перескочил на более сложный уровень. К роли августейшего отпрыска он решил прибавить авторитет самого могучего царедворца. Для этого Рамзану пришлось морально уничтожить знаменитого соратника своего покойного отца.
Сбитая папаха

Таус Джабраилов был рядом с Ахматом Кадыровым с самого начала политической карьеры. Замом по идеологии. Служил рупором, "говорящей головой" в тех случаях, когда присутствия шефа не требовалось. Играл ту же роль, что Удугов при ичкерийских вождях. Они и внешне похожи, маскарадные горцы в каракулевых папахах. Но в отличие от Удугова Джабраилов бесхитростный.

После гибели президента лицо Джабраилова чаще других появлялось в телевизоре, оглушенные взрывом на стадионе люди по инерции прислушивались к пиарщику потерянного лидера, а Джабраилов неосторожно и, кажется, безотчетно злоупотреблял интересом к своей персоне. Слишком часто в своих выступлениях апеллировал к авторитету покойного, слишком самоуверенно рассуждал о будущем республики. Видел ли он себя преемником Ахмата Кадырова - неизвестно, но у окружающих такое мнение крепло с каждым его выступлением. Это была гибельная позиция. Рамзан хотел утвердиться, и Таус Джабраилов сам поставил себя на место подходящей жертвы. И достаточно крупной. Будучи довольно слабой фигурой, Джабраилов формально занимал очень высокий пост председателя Госсовета Чечни.

С ним Рамзан расправился просто. Не спорил, не одергивал, позволил поверить в свою исключительность, наблюдал. Джабраилов попался на пустяке. В частном разговоре неуважительно отозвался о Рамзане, мол, сын папе не ровня. Опустим чудовищные подробности расправы. Джабраилов был вышвырнут из истеблишмента, просил прощения в телевизоре, снял свою кандидатуру с выборов в новый парламент. С тех пор Таус Джабраилов на публике не появлялся.

И все всё поняли. Что священных коров нет. Что от гнева Рамзана не спасут никакие прежние регалии и заслуги. Что никому не дозволено прятаться за отцовской тенью. И самое главное - методы расправы одинаковы и для врагов, воюющих с оружием в руках, и для политических оппонентов. С тех пор у Рамзана их практически нет. А те, что есть, живут не в Чечне.

Надо только отметить, что как бы изощренно ни выглядели шаги Кадырова-младшего, в них совсем не чувствуется натуги профессионального интригана. Рамзан не рисует схем, но со звериной серьезностью идет по следу власти, ориентируясь не на аналитические записки, а на звуки и запахи. И поэтому он всегда будет переигрывать даже самых высокооплачиваемых политтехнологов.

Итак, Рамзан внушил страх, но ему этого мало. Он добивается благоговения и любви. Об этом - завтра.