Сегодня в России политическая власть принадлежит ФСБ

Шестнадцать лет назад, вечером 22 августа 1991 г., генерал КГБ Алексей Кандауров, не включая света, стоял у окна своего московского кабинета, глядя, как торжествующая толпа движется к штаб-квартире Комитета на Лубянке.

Путч, направленный против Михаила Горбачева, с треском провалился. Глава КГБ - один из его организаторов - уже был арестован, и Кандауров теперь оставался одним из самых высокопоставленных офицеров в стремительно пустеющем здании на Лубянке. Какое-то время ему казалось, что толпа вот-вот пойдет на штурм. Однако ярость собравшихся обратилась против памятника отцу-основателю КГБ Феликсу Дзержинскому. Двое мужчин вскарабкались наверх, и захлестнули петлю на шее статуи, затем ее подняли краном. Увидев, как `железный Феликс` раскачивается в воздухе, Кандауров, служивший в Комитете с 1972 г., ощутил, что его предали `Горбачев, Ельцин, бездарные лидеры путча`. У него мелькнула мысль: `Я докажу, что ваша победа - временная`.

Такое же чувство унижения, то же ощущение, что их предали, испытывали тогда все 500000 сотрудников КГБ в разных городах России и за ее пределами, включая подполковника Владимира Путина, чье прошение об отставке было удовлетворено лишь днем раньше. Однако через восемь лет для `кэгэбэшников` наступил час мести. В 1999 г., незадолго до того, как он занял пост президента, Путин, выступая перед бывшими коллегами из Федеральной службы безопасности (ФСБ), шутливо заметил: `Я хочу доложить, что группа сотрудников ФСБ, направленная в командировку для работы под прикрытием в правительство, на первом этапе со своими задачами справляется`. Что ж, во всякой шутке есть доля правды.

За два срока пребывания Путина на посту президента эта `группа сотрудников ФСБ` консолидировала собственную политическую власть, попутно построив `корпоративное государство` нового типа. Люди, связанные с ФСБ и ее `братскими` организациями, контролируют Кремль, правительство, СМИ, и ряд важных секторов экономики - а также армию и другие силовые структуры. По данным социолога Ольги Крыштановской из Российской Академии Наук, до четверти высокопоставленных чиновников в стране составляют `силовики` - этим термином обозначаются не только выходцы из ФСБ, но и представители армии, а также других органов безопасности. Если же речь идет о людях, не работавших в этих ведомствах напрямую, но так или иначе связанных с ними, данная цифра возрастает до 75%. В психологическом плане они составляют сплоченную группу, верную ценностям, уходящим корнями еще во времена первой большевистской политической полиции - ЧК. Недаром Путин часто повторяет: `Такого понятия, как бывший чекист, не существует`.

По многим параметрам доступ к власти и богатству, которым пользуются сегодня боссы спецслужб, не имеет прецедентов в российской истории. Советский КГБ и его предшественников во времена Российской империи деньги особенно не интересовали: для них важна была власть. При всем своем влиянии КГБ был лишь `боевым подразделением` КПСС, и подчинялся ей. Поскольку эта структура объединяла в своем составе разведку, службу безопасности и тайную политическую полицию, она зачастую была информирована лучше, чем партийное руководство, но действовать по собственному почину не имела возможности: КГБ мог лишь давать `рекомендации`. В 1970-х - 1980-х ему даже было запрещено шпионить за партийными боссами, и предписывалось действовать в рамках законов - пусть и советских, со всей их антигуманностью.

КГБ выполнял важнейшие `надзирательские` и репрессивные функции: он был государством в государстве. Теперь, однако, он и есть государство. По словам г-на Кандаурова, помимо самого Путина `сегодня никто не может сказать `нет` ФСБ`.

Сейчас все важные решения в России, отмечает г-жа Крыштановская, принимает узкая группа людей, служивших вместе с Путиным в КГБ, и к тому же уроженцев его родного города - Санкт-Петербурга. В ближайшие месяцы этот `избранный круг` решит исход президентских выборов 2008 г. Но кто бы ни стал преемником Путина, реальная власть скорее всего останется в руках `конторы`. Из всех советских институтов КГБ пережил переход России к капитализму с наименьшими потерями и в наибольшей степени сохранил влияние. `Коммунистическая идеология ушла в прошлое, но методы и психология советской тайной полиции сохранились`, - отмечает г-н Кандауров, ныне депутат парламента.

Потрепанный, но уцелевший

Восхождение Путина к вершине власти стало результатом цепочки событий, начало которым было положено как минимум за 25 лет до того - когда бывший председатель КГБ Юрий Андропов сменил Леонида Брежнева на посту Генерального секретаря ЦК КПСС. Попытки Андропова реформировать охваченную стагнацией советскую экономику, чтобы сохранить сам СССР и его политический строй, стали для Путина образцом. Вскоре после избрания президентом он открыл на Лубянке мемориальную доску, посвященную `выдающемуся политическому деятелю` - Андропову.

В 1960-х - 1970-х гг. на службу в КГБ пришло новое поколение образованных прагматиков; они отлично сознавали, в каком бедственном положении находится советская экономика и политическая система, управляемая партийной `геронтократией`. Поэтому именно Комитет стал одной из главных движущих сил `перестройки` - политики реструктуризации, начатой Горбачевым в 1980-х гг. Перестроечные реформы были призваны вдохнуть в советскую систему новую жизнь. Когда же они стали угрожать самому существованию СССР, КГБ устроил путч для свержения Горбачева. По иронии судьбы, именно переворот ускорил распад Союза.

Поражение путчистов дало России исторический шанс покончить с этой спецслужбой раз и навсегда. `Если бы Горбачеву или Ельцину хватило смелости демонтировать КГБ осенью 1991 г., это не встретило бы большого сопротивления`, - отмечает журналистка Евгения Альбац, бесстрашно раскрывающая самые мрачные страницы истории Комитета. Вместо этого и Горбачев, и Ельцин попытались его реформировать.

`Аристократию` КГБ - Первое Главное управление, ведавшее шпионажем - преобразовали в самостоятельную разведслужбу. Остальные структуры Комитета разделили на несколько ведомств. Затем, после нескольких месяцев разговоров об открытости, двери спецслужбы снова закрылись наглухо, а Вадима Бакатина - человека, которому было поручено ее реформировать - уволили. На одной конференции в 1993 г., он сделал мрачноватый вывод: хотя миф о несокрушимости КГБ разрушен, сама эта организация по-прежнему жива и здорова.

Так оно и было. Вновь созданное Министерство безопасности продолжало `делегировать` кадры из своего `активного резерва` в государственные и коммерческие структуры. Вскоре офицерами КГБ начали укомплектовывать налоговую полицию и таможенную службу. В конце 1993 г. сам Борис Ельцин признал: все попытки реорганизовать КГБ носили `поверхностный и косметический` характер, и на деле реформированию он не поддается. `Система политической полиции оказалась сохранена и легко может быть воскрешена`, - отметил он.

Однако Ельцин, хотя и не ликвидировал спецслужбу, все же не использовал ее в качестве опоры власти. КГБ фактически оказался за бортом процесса перераспределения активов в постсоветскую эпоху. Мало того - организацию `обошла на повороте` и перехитрила кучка конъюнктурщиков (среди них ко всему прочему было много евреев, к которым в КГБ относятся без особой любви), которых позднее стали называть `олигархами`. Именно они расхватали большую часть сырьевых ресурсов страны и других приватизируемых активов. Офицеры КГБ бессильно наблюдали, как олигархи баснословно обогащаются, при том, что им самим приходилось существовать на ничтожное жалование, которое к тому же порой задерживали.

Некоторым сотрудникам КГБ удалось улучшить свое материальное положение - но только поступив на службу к олигархам. Чтобы обезопасить себя в условиях разгула преступности и рэкета, олигархи пытались `приватизировать` кадры КГБ. Их обширные и дорогостоящие службы безопасности укомплектовывались и управлялись бывшими офицерами Комитета. Кроме того, они нанимали его высокопоставленных сотрудников в качестве `консультантов`. Так, глава Пятого управления (занимавшегося диссидентами) Филипп Бобков работал на медиамагната Владимира Гусинского. Г-н Кандауров, прежде возглавлявший пресс-службу КГБ, устроился к Михаилу Ходорковскому, главе и основному акционеру `ЮКОСа`. `В ФСБ остались `второсортные` сотрудники`, - утверждает Марк Галеотти (Mark Galeotti), британский эксперт по российским спецслужбам.

Офицеры низшего звена нанимались к российским богачам в телохранители (так, Андрей Луговой, главный подозреваемый в убийстве Александра Литвиненко, одно время охранял олигарха Бориса Березовского, который сегодня, опасаясь ареста на родине, живет в Британии). Ветераны КГБ создавали по всей стране сотни частных охранных предприятий; большинство из них, хотя и не все, сохранили контакты с `альма-матер`. По словам Игоря Голощапова, бывшего офицера спецназа КГБ, ныне представляющего почти 800000 сотрудников ЧОПов, `в 1990-х у нас была одна цель: выжить и сохранить наши навыки. Мы не отделяли себя от тех, кто остался в ФСБ. Мы делились с ними всем, и свою работу рассматривали просто как другую форму служения интересам государства. Мы знали: придет время, когда нас позовут`.

Этот момент настал в последний день 1999 г., когда Ельцин подал в отставку с поста президента, и, несмотря на свое отношение к КГБ, передал бразды правления Владимиру Путину, которого он в 1999 г. поставил во главе ФСБ, а годом позже назначил премьер-министром.

Ближний круг

По мнению нового главы государства, его первостепенной задачей было восстановить управление страной, укрепить политическую власть и нейтрализовать альтернативные источники влияния: олигархов, региональных губернаторов, СМИ, парламент, оппозиционные партии и неправительственные организации. Бывшие коллеги по КГБ помогли ему добиться этой цели.

Самые `политически активные` олигархи - г-н Березовский, который помог Путину прийти к власти, и г-н Гусинский - были изгнаны из страны, а принадлежащие им телеканалы вновь попали в руки государства. Г-н Ходорковский - самый богатый человек в России - проявил больше упрямства. Несмотря на неоднократные предупреждения, он продолжал финансировать оппозиционные партии и НПО, и отказывался покинуть Россию. В 2003 г. ФСБ арестовала Ходорковского, и после показательного процесса он угодил в тюрьму.

Чтобы разобраться с непокорными региональными губернаторами, Путин учредил институт полномочных представителей президента, обладающих соответствующими полномочиями по надзору и контролю за деятельностью глав субъектов федерации. Большинство людей, занимающих должности полпредов - ветераны КГБ. Губернаторы утратили контроль над региональными бюджетами и места в верхней палате российского парламента. А позднее и граждане лишились права избирать глав своих регионов.

Все стратегические решения, по словам г-жи Крыштановской, принимались и принимаются небольшой группой людей, составляющих неофициальное путинское `политбюро`. В нее входят двое заместителей главы Администрации президента: Игорь Сечин, официально контролирующий дело производство, но на деле занимающийся еще и экономическими вопросами, и Виктор Иванов, отвечающий за кадры Кремля и других госструктур. Кроме них, к `ближнему кругу` принадлежат глава ФСБ Николай Патрушев и бывший министр обороны Сергей Иванов (сегодня он занимает пост вице-премьера). Все они - уроженцы Санкт-Петербурга, и в свое время служили в разведке или контрразведке. Г-н Сечин - единственный из этой четверки, кто старается не распространяться о своей биографии.

Тот факт, что двое из четырех наиболее влиятельных людей в стране занимают относительно скромные посты (заместителей руководителя Администрации), и редко появляются на публике, не должен никого вводить в заблуждение. В конце концов в советские времена существовала практика, когда заместители, связанные с КГБ, имели больший вес, чем их непосредственные начальники. `Эти люди чувствуют себя комфортнее, оставаясь в тени`, - объясняет г-жа Крыштановская.

В любом случае, у каждого из этих ветеранов КГБ есть множество сторонников в других государственных структурах. Один из бывших заместителей г-на Патрушева (тоже выходец из КГБ) занимает пост министра внутренних дел, т.е. контролирует полицию. Сергей Иванов и сегодня пользуется авторитетом в высших армейских кругах. Г-н Сечин имеет близкие родственные связи с министром юстиции. Генеральная прокуратура, которая в советские времена хотя бы номинально надзирала за деятельностью КГБ, теперь превратилась в его инструмент. То же самое можно сказать и о налоговой полиции.