Запад атакуют инвесторы-хищники

Запад бьет тревогу: владельцами наших стратегических отраслей во все большей степени становятся огромные фонды, инвестирующие деньги иностранных государств.

На мировую финансовую арену выходит новая порода инвесторов-хищников. Это закрытые инвестиционные компании - ненасытные, готовые купить все что угодно и имеющие достаточно средств, чтобы раз за разом ввергать мировые финансовые рынки в состояние шока.

Добро пожаловать в темный мир `суверенных фондов`. Именно оттуда приходят эти инвесторы. Они пользуются господдержкой и буквально набиты деньгами, полученными с огромных торговых профицитов азиатских стран и ближневосточной и русской нефти или выделенными из громадных государственных пенсионных запасов.

У наших рубежей стоят новые варвары, в распоряжении которых - огромные средства. По данным Morgan Stanley, в настоящее время под управлением суверенных фондов находится около 2,6 триллиона долларов. Для сравнения, хеджевые фонды оперируют лишь цифрой в 1,7 триллиона. Еще 4,4 триллиона скоплено в государственных пенсионных фондах, и в ближайшие годы эти деньги, вероятно, тоже поступят под управление `суверенов`.

В последнее время они и так растут быстро, а скоро начнут расти еще быстрее. К 2011 году, считают специалисты Morgan Stanley, в руках этих фондов будет уже больше денег, чем в руках всех правительств мира вместе взятых. Через пятнадцать их объем может достичь 27 триллионов долларов, и если сегодня под их контролем находится 2,6 процента всех финансовых ресурсов мира, то в этом случае они будут контролировать 9,2 процента.

Однако важность этой тенденции обусловливается отнюдь не только размерами фигурирующих в ней сумм. Дело в том, что эти фонды отличаются особенно агрессивным поведением и намерением брать под контроль доли в компаниях развитого мира или вообще покупать компании целиком.

- В ближайшее время усиление суверенных фондов станет одной из ключевых тенденций на финансовых рынках. При грамотном управлении эти фонды могут оказать достаточно серьезное воздействие на мировые финансовые рынки и цены на финансовые продукты, - считает Стивен Джен (Stephen Jen), глава отдела анализа мировых валютных рынков в Morgan Stanley.

Сами по себе суверенные фонды - отнюдь не новое явление. Фонд Kuwait Investment Authority появился в Кувейте в 1960 году для управления нефтяными доходами эмирата. В 1974 году стараниями первого лидера Сингапура Ли Квана Ю (Lee Kuan Yew) был создан национальный фонд этой страны Temasek; а крупнейший суверенный фонд мира Adia, размер которого на сегодня составляет 875 миллиардов долларов, работает в Абу-Даби с 1976 года.

Однако сегодня в деятельности этих фондов начинают проявляться такие тенденции, что правительства стран Европы и Америки приходят в беспокойство, и во многих странах раздаются призывы к введению протекционистских мер. Во-первых, суверенных фондов становится все больше. Например, такой фонд уже сейчас создает Китай - со стартовым капиталом в 300 миллиардов долларов и потрясающей перспективой роста, примерно в 250-300 миллиардов ежегодно.

С начала следующего года Россия, фонд которой на сегодня имеет 24 миллиарда, создает у себя Фонд будущих поколений, вероятные темпы роста объемов которого многими оцениваются в 40 миллиардов в год. Япония рассматривает вопрос о выведении 700 миллиардов долларов из своих огромных золотовалютных резервов. На эти деньги также планируется создать суверенный фонд, средства которого будут вкладываться в зарубежные активы.

Чтобы увеличить доходность вложений, управляющие суверенными фондами выводят деньги из облигаций казначейства США и других низкодоходных инструментов и вкладывают их в акции, иногда просто на корню перекупая компании. Причем атаке в основном подвергаются американские и западноевропейские компании, в первую очередь предприятия так называемых `стратегических отраслей` - технологические, транспортные, нефтяные, ресурсные и финансовые. Неудивительно, что власти западных стран в беспокойстве.

`Эти фонды будут в состоянии купить любую компанию мира, а при особо резких движениях - даже создать панику на рынке. По политическому влиянию они могут встать впереди международных финансовых институтов. На них нельзя больше не обращать внимания`, - написал в одной из своих работ Джеффри Гартен (Jeffrey Garten) профессор факультета управления Йельского университета.

Многие предсказывают, что по мере вывода средств суверенных фондов из государственных облигаций будет происходить повышение доходности и падение стоимости этих бумаг.

- Неудивительно, что мысль о том, что закрытые государственные фонды могут взяться за покупку публичных компаний в развитых странах, вызывает страх - в том числе и потому, что источником угрозы является Китай. Это реакция на любое незнакомое явление, - сказал мне аналитик одной из инвестиционных компаний.

В прошлом году проблема протекционизма уже выплыла наружу: из-за давления Конгресса США компания Dubai Ports World, принадлежащая правительству эмирата Дубаи, вынуждена была продать портовые терминалы в Америке, приобретенные ею вместе с компанией P&O. Еще годом ранее китайская государственная нефтяная компания CNOOC предлагала за американскую Unocal 18,5 миллиардов долларов, но ей было отказано, так как политики объявили эту сделку ширмой для продвижения китайских энергетических интересов.

Когда Китай заплатил 3 миллиарда долларов за 9,9 процента акций гигантского инвестиционного фонда Blackstone, финансовые рынки сначала просто не знали, что и сказать. Затем, чтобы остановить волну критики, Китаю пришлось заявить, что он отказывается от голосов, которые дают эти акции.

Сразу несколько крупных вложений сделали различные фонды, контролируемые дубайской правящей семьей - от таких символичных активов, как Tussauds Group, компания-владелец Музея восковых фигур мадам Тюссо (в 2005 году компания была куплена за 800 миллионов фунтов, а уже через год 80 процентов акций было продано Blackstone за миллиард), до пакетов акций HSBC и Deutsche Bank.

Были у них и стратегические инвестиции - например, приобретение британской технологической компании Doncasters за 700 миллионов фунтов (здесь потребовалось одобрение Америки, поскольку компания производит компоненты самолетов-истребителей) или 3,1 процента акций компании EADS, в состав которой входит Airbus. Кроме того, страны Персидского залива борются сегодня за контроль над европейскими фондовыми биржами:

дубайская Borse Dubai конкурирует с NASDAQ за покупку скандинавской OMX, а катарский фонд Qatar Investment Authority и сингапурский Temasek подрали заявки на приобретение принадлежащих NASDAQ 31 процента акций Лондонской фондовой биржи.

Противники суверенных фондов обвиняют их в непрозрачности и политизированности. Есть опасения и другого характера: многие боятся, что вместе с фондами контроль над стратегическими активами подпадет в руки государственных компаний. Кремль, например, уже не раз обвиняли в использовании газового гиганта `Газпрома` в качестве инструмента внешней политики.

Конечно, не все эти фонды хранят свои тайны. Государственный пенсионный фонд Норвегии, например, созданный в 1990 году - просто образец открытости. Свои 320 миллиардов долларов он вкладывает так, чтобы не искажать рыночную картину и в среднем забирать не больше одного процента акций на компанию.

Джеффри Гартен утверждает, что эти фонды необходимо заставить публиковать свою отчетность два раза в год и запретить им покупать более 20 процентов акций американских и европейских компаний без одобрения властей. Сейчас в Международном валютном фонде разрабатываются принципы взаимодействия с суверенными фондами, а канцлер Германии Ангела Меркель тем временем уже рассматривает новые законы, по которым таким фондам будет сложнее покупать контроль над немецкими компаниями.

Представители некоторых фондов пытаются развеять страхи протекционистов. Один из таких - Симон Исраэль (Simon Israel), исполнительный директор Temasek, с недавнего времени владельца 16 процентов акций Standard Chartered и пакета акций Barclays. Он доказывает, что сингапурский суверенный фонд не похож на другие: по его словам, `указаний от государства` фонд не получает, а по стандартам корпоративного управления не уступит ни одной компании, торгующейся на биржах мира. Но его противники указывают на то, о чем Исраэль старается умолчать: пять членов совета директоров Temasek - бывшие либо действующие фигуры государственного аппарата; его генеральный директор - тоже не кто-нибудь, а Хо Чин (Ho Ching), жена премьер-министра Сингапура.