Раскрыта тайна наличия оружия у непризнанных республик

На прошлой неделе Абхазия и Южная Осетия, как и обещали, подхватили эстафету косоваров и обратились в ООН и ЕС с просьбой о признании их независимости. Они убеждены, что право на нее они заслужили давно.

Как только начался распад некогда могущественной советской империи, оба народа оказались вне сферы интересов погруженной в собственный кризис России, а грузинскую государственность признать они отказались, поскольку Тбилиси пожелал отнять у абхазов и осетин даже ту условную автономию, которая у них была в советский период. Началась гражданская война.

Стихийно возникали сначала народные ополчения и дружины, затем небольшие армии самообороны, а из них естественным образом вырастали институты молодых государств.

О том, как это происходило, "Русскому репортеру" рассказал бывший министр обороны (1989 г.), а затем премьер-министр Республики Южная Осетия (с 1990 по 1993 гг.) Олег Тезиев.

Несмотря на зрелый возраст, крепкое телосложение и солидную внешность, на традиционных осетинских застольях этот человек всегда стремится занять место в противоположном от тамады конце стола - там обычно сидят самые "младшие". Его явно тяготит череда бесконечных тостов, еще больше Тезиев не любит, когда оказывается в центре внимания. Глядя на него, трудно представить, сколь важную роль этот скромный человек сыграл в создании югоосетинской армии и государственности. Но его неприметность обманчива.

- Как получилось, что вы оказались в гуще гражданской войны между югоосетинами и грузинами?

- Война между осетинами и грузинами началась в 1989 году, я же попал на нее к концу 1991−го - незадолго до того ко мне обратилась группа жителей одного из южных российских городов с просьбой достать им несколько бэтээров.

- Почему именно к вам?

- Они знали о моих скромных возможностях... Я привез несколько бэтээров из Семипалатинска, почти что с китайской границы. Маршрут пролегал через весь Казахстан и центральную часть России. Машины пришли в североосетинский городок Алагир. Когда их начали выгружать на платформу, вдруг появляется группа незнакомых людей - как оказалось, это были жители Южной Осетии во главе со Знауром Гассиевым, сейчас он председатель парламента Республики Южная Осетия - и начинает рассказывать, какая тяжелая ситуация сложилась в их автономии. А надо сказать, мы ничего не знали о том, что происходило в Грузии: была своего рода информационная блокада.

- Мы все, конечно, уже подзабыли атмосферу 90−х годов. Но, кажется, и в те времена организовать поставку подобного груза было непросто.

- У меня были хорошие связи в Министерстве обороны. Мы законно купили машины как конверсионную технику.

- А кто выступал в роли покупателя?

- Частное коммерческое предприятие, организовавшее как перевозку, так и перевод платежей заводу. Тогда по закону частный бизнес мог приобретать конверсионную технику. Другое дело, чем мы потом ее начинили, - башни, оптика и стволы ехали отдельно.

Все это не осталось незамеченным представителями силовых ведомств. Несколько раз к нам приезжали люди из КГБ. Я их просто "посылал", хотя тогда у меня и не было того авторитета, который я приобрел позже на Юге. Потом, видимо, именно этот авторитет и стал причиной моего смещения.

Югоосетинские ополченцы выходили на боевое дежурство даже в домашних шлепанцах (1991 г.)

Я тогда всех проинструктировал, как двигаться по маршруту в Южную Осетию, особое внимание обратил на дисциплину: запретил пить и прочее. Но ребята все-таки выпили в Джаве, и один бэтээр пошел в Цхинвал напрямую - через грузинские села, которые стоят на пути из Северной Осетии, - и там опрокинулся, а грузинские силы местной самообороны его подожгли. Два человека погибло. Так что добрались до Цхинвала без одной машины.

Сделав доброе дело своим землякам, я продолжал жить своей прежней жизнью. Но где-то месяца через два в моей владикавказской квартире раздался звонок в дверь. Открываю - стоит толпа народу, и среди них мои знакомые еще по военной службе. Зашли, начали довольно туманный разговор издалека, а под конец говорят:

- Джериханович, тебя приглашают в Южную Осетию на должность командующего вооруженных сил.
- Каких таких вооруженных сил?
- Ну, их еще надо создать... Но если ты не пойдешь, через две недели мы все будем здесь: грузины нас выдавят.

Жители многих осетинских сел действительно уже хотели покинуть Южную Осетию. Ведь оружия для самообороны не было и достать его своими силами было невозможно.
Я думал недолго - наутро уже был там: мы выехали часов в 5 и к 11 добрались. Мне сразу выделили здание бывшего райкома партии на центральной улице Цхинвала. И на сессии Верховного Совета Южной Осетии назначили командующим вооруженными силами.

- Что происходило в это время в Южной Осетии? Как работали органы местной власти?

- Никакие органы власти практически не функционировали. Работал только Верховный Совет Республики Южная Осетия во главе с Аланом Чочиевым. Но и Совет собирался не так уж часто - за три месяца только раз, чтобы назначить меня на должность. Электричества не было. Газа тоже не было. По ночам горели только свечи.

В первую очередь я решил заняться хозяйственными воп?росами. Из всех банков работал только Промстройбанк. Я поехал туда и попросил показать, какие у них проходят операции. Сотрудницы сильно перепугались, притащили какого-то тщедушного мужичка, но и тот отказался мне что-либо говорить о деятельности банка. "Меня убьют", - все время повторял он. Я попросил пригласить управляющего - мне ответили, что тот в Москве. Поразмыслив, мы запретили вообще все банковские операции до особых распоряжений.

Я привез с собой генератор, приволок новую оргтехнику: первый компьютер, принтер и прочее. Начали организовывать делопроизводство, думать о том, на кого и на что мы можем рассчитывать. В каждом городском районе Цхинвала была своя группировка самообороны во главе с так называемым полевым командиром.

- Как они были вооружены?

- В основном мелкашками, охотничьими ружьями, кое у кого были винтовки. Автоматов было около 25 штук. И еще столько же учебных - переделанных и заклепанных, - которые не стреляли, а просто выплевывали пули.

Звиад Гамсахурдиа, тогдашний президент Грузии, направил на Цхинвал подразделения "Мхедриони" и "лесных братьев", то есть военизированные группы, созданные из жителей грузинских сел Южной Осетии и прилегающего Горийского района. Это были нелегальные военные формирования. А на территории Южной Осетии в то время находились подразделения Советской Армии. Были еще и органы внутренних дел.

По дороге из Владикавказа в Цхинвал

Первые стычки у меня начались с командирами подразделений войск союзного МВД. Руководство МВД не признавало законность наших подразделений. Но своими силами эффективно защищать население от произвола, убийств и погромов оно не спешило. Более того, у меня были данные, что некоторые из эмвэдэшников занимались провокациями, имитировали "осетинскую" огневую активность для грузин и наоборот. Поэтому с эмвэдэшниками мы вынуждены были вести себя очень жестко: я запретил им выходить за пределы своей территории (только с разрешения коменданта) и во что бы то ни было вмешиваться. Жесткость нашей позиции вынудила их в конце концов признать, что в Южной Осетии начали формироваться силы самообороны, а точнее - армия.

А чем занимались в это время сотрудники МВД? Защитой правопорядка? Расследованием преступлений? Пресечением бандитизма грузин из разных политических партий? Нет. Они зарабатывали деньги - перевозили осетин через грузинские села на бэтээрах и брали с них за это мзду. А грузин возили через осетинские села - и тоже не бесплатно. Кроме того, они зарабатывали на выкупах: когда та или другая сторона захватывала заложников, они выступали в роли посредников, и 50% выкупа доставалось им.

Был там один отъявленный негодяй - генерал МВД, имя которого называть не буду: позже он создал в Москве организацию ветеранов югоосетинских событий. Однажды я попал на одно из их заседаний. Помню, как он рассказывал о пролитой крови. Я встал и потребовал, чтобы они разошлись, пообещав им публичный позор в случае, если они соберутся еще раз.

Когда мы составили списки ополченцев, я пригласил "полевых командиров" на совещание в здание райкома. Цель моя была - легализовать подразделения самообороны. Я выступил перед ними и сказал, что в моих силах пока вооружить только одну структуру - ОМОН. И предложил всем вступить в ОМОН в обмен на оружие, которое я мог выделить. Несколько командиров вскочили с мест и с возмущением отказались "идти в менты" - было два бандита, которые выступили с таким заявлением и попытались увлечь остальных. Одного, как я помню, позже хотели даже сделать национальным героем. Под их влиянием многие отказались вступать в ОМОН.

Командиром ОМОНа тогда был назначен полковник Вадим Газзаев, ставший позже одним из столпов независимости республики. Нам обоим приходилось все время противостоять влиянию уголовной среды. Оно существовало, конечно. Хотя, когда сегодня грузины пытаются изобразить, что осетинское сопротивление было организовано ворами в законе, это неправда. Был один такой вор - некий Джако, но его убили еще до моего приезда. А сопротивление было действительно гражданским и народным. В каждом районе мы организовали по роте до 60 человек. Самое крупное подразделение насчитывало 200 человек.

- Как была создана регулярная армия?

- Мы взяли за основу устав Советской Армии. Правда, не пехотный, а ВДВ, поскольку в наших условиях нужны были части, организованные не для фронтальной обороны, а для партизанской войны и диверсионных действий. Помимо ОМОНа (в 200 человек) нам удалось создать неплохие части спецназа. Они успешно выполняли спецоперации, в частности против тех гаубиц, которые нас обстреливали с грузинской территории, - там дважды уничтожали артиллерийские расчеты. Спецназом же была захвачена и тяжелая бронетехника.

В то же время происходил вывод российских войск из Грузии, в частности цхинвальского саперного полка. Но сделано это было по-предательски: выводя свои подразделения, командование нам ничего не оставило - практически все досталось грузинам. Огромное количество оружия, в котором мы так нуждались.

- Оно было продано?

- Скорее всего, да. Это была сплошная цепь предательств и обмана.

- А кто же контролировал куплю-продажу? Было же армейское командование...

- Что такое 90-91−й год? Это, пардон, абсолютный армейский бардак. Я помню некоего генерал-полковника, командующего Западной группировкой, - по тем временам он был одним из самых богатых людей, так как продал огромное количество оружия в разные страны.

Но часть оружия попадала и в наши руки: мы же за него конкурировали с грузинами. Ясно, кто наживался на нашей конкуренции... Кое-что пошло в Карабах - мы об этом знали и не препятствовали вывозу оружия. Я помню, как приезжал советский генерал-армянин, десантник - он нам объяснил, куда оно пойдет.

- Иначе говоря, торговля оружием была в то время в армии рутинным делом? И оружие покупали все стороны конфликта?

- За всех достоверно сказать не могу: торговля же часто велась не напрямую, а через посредников. Знаю, у кого покупали мы - у ингушских предпринимателей. Иногда захватывали.

- А ингуши где брали?

- У чеченцев, причем в огромных количествах. А чеченцы получили оружие по прямому приказу Ельцина. Они должны были получить 50% вооружений, оставшихся на территории Чечено-Ингушской АССР, а получили все 75%. Более того, первые ичкерийские отряды были обучены российскими военными специалистами.

- Сегодня это выглядит как совершенный абсурд.

- Да нет, никакого абсурда! Во всем этом была коммерческая логика. Вы слышали о чеченских авизо? Там вращались суммы в объемах $3-5 млрд. Но на самом деле эти авизо были прикрытием для других дел, которые обогатили первых российских олигархов. Ведь их совсем не ваучеры обогатили: ваучеры были тоже в каком-то смысле прикрытием и громоотводом для общественного мнения. Об авизо сегодня почти никто не говорит. А ведь существовали и югоосетинские авизо...

- Да, вернемся к Южной Осетии.

Бывшие граждане СССР брали друг друга на мушку (1991 г.)

- Итак, по своим каналам мы принялись доставать оружие. Как-то раз, сидя в вертолете с только что приобретенными горами оружия, я задумался о том, кому оно может достаться. С одной стороны, я искренне радовался, что теперь есть чем оборонять Цхинвал. С другой стороны, я понимал: нужно, чтобы оно попало только в руки патриотов и защитников. Я очень опасался, что оно окажется у криминала. В тот момент я вспомнил почему-то о банде, которая грабила и убивала местных жителей - осетин и грузин. Мы потом задержали двух ее лидеров. Держать их было негде, поэтому их просто вывели в поле и расстреляли. Собственно, на этом вся преступность и закончилась. Как-то у меня появился родственник одного из расстрелянных. Я напрягся. А он сел, опустил голову в задумчивости, а потом поднялся и говорит: "Спасибо, что очистил нашу семью от подонка".

- И сколько времени вам потребовалось, чтобы справиться с преступностью?

- Хватило разовой акции. Я в этом вопросе был сторонником жестких мер. Они были продиктованы условиями войны. До сих пор убежден, что такие проблемы нужно решать малой кровью, но жестко. Демократические излишества, когда вокруг гражданская война, абсолютно неэффективны.

Чтобы создать армию, нужно собрать людей, обучить их, вооружить... Что еще?
Нужно еще научить их жить в соответствии с уставом. Все остальное - партизанщина.

- И как же вам удалось научить жить по уставу обычных граждан, которые живут в собственных семьях, а не в казармах?

- Они жили не в семьях и не в казармах. Казарм не было. Они жили на военных базах, ведь каждый день нас обстреливали. Базы были на территории текстильной фабрики, в школах, в детских садах. И ежедневно проводились учебные стрельбы и стрельбы по огневым точкам.

- Каков был средний возраст ваших солдат?

- От семнадцати - иногда и поменьше - до сорока. В основном молодые. Впрочем, мы никого не отсеивали.