Перестройку и гласность превратили в дорогой антиквариат

В столице проходит солидная выставка, показывающая "российское искусство 1980-х - начала 1990-х", которое, по мысли организаторов, запечатлело расставание с советской эпохой.

Именно тогда на Западе возникла мода на русский андеграунд и социалистическую символику. Сегодня, если судить по экспозиции, перестроечная эйфория сменилась трезвым коммерческим расчетом - политическое искусство горбачевской поры приспосабливают для богатых интерьеров.

Первое, что впечатляет на выставке "Гласность/Перестройка", - само место ее проведения. Монументальный сталинский дом с лепниной и высоченными потолками. Не какой-нибудь чердак, подвальная мастерская или сквот. Те самые сумасшедшие "обиталища сообщников", которые так любил воссоздавать в Третьяковке бывший хранитель коллекции нон-конформизма Андрей Ерофеев.

Теперь в обстановке эдакого советского салона - так могли бы показывать парадные портреты членов Политбюро - перестроечные вещи приобрели другой вид и звучание. Они вдруг окаменели, забронзовели и почти потеряли ироничный запал "искусства молодых". Зато приготовились войти в вечность. "Портрет Леонида Брежнева" кисти Дмитрия Врубеля (того самого, кто написал знаменитый поцелуй Брежнева и Хоннекера), висит как парсуна XVII века, а "СССР - Бастион мира" Игоря Макаревича (землистые серп и молот) - как древние христианские знаки, "Очередь за вином" Семена Файбисовича - как ренессансная фреска.

В принципе, сравнение перестроечного соцарта с религиозной иконописью - далеко не новость. Если русский авангард начала ХХ века замешивал народное искусство (примитивы) на церковных символах (Малевич с его супрематическими крестами), художники конца столетия для такого замеса брали символы коммунистические. Уже упомянутые серпы с молотами, звезды и красные знамена, трибуны и мавзолеи. Короче, все те приметы "perestroika", которыми активно торговали арбатские дилеры.

Обычно искусство горбачевского времени подают как последний взлет соцарта. Делают упор на тотальной иронии, на жестах отрицания, анархическом упоении Западом - пляски молодых на статуях отцов. Здесь, конечно, знаковым явлением (не столько по образам, сколько по настроению) признается фильм "Асса". Кстати, двое из выставленных художников - Сергей Шутов и Сергей Бугаев (Африка) - принимали в нем непосредственное участие. Если идти по этому пути дальше - что, собственно, и сделал Андрей Ерофеев - то линию такой "перестройки" можно вести до бесконечности, находя ее отголоски в любом искусстве протеста, в любых общественных провокациях.

Однако для музеев, а уж тем более для продаж, такое искусство явно не годится. Его можно разобрать на сувениры. На него может возникнуть "мода" - как это случилось на Западе, когда ушастые красноармейские буденновки стали хитом сезона. Но чтобы выискать в этом карнавале нечто серьезное и нетленное - нужно очень сильно постараться.

Именно этим и занялись кураторы "Гласности/Перестройки" в расчете на немецкого и английского зрителя. За что получили град упреков от отечественных критиков. Ведь они оставили за бортом пляски и песни (то есть историю), поместив картины в безвоздушное пространство аукционных стандартов. Как если бы они попали в лондонскую галерею "Тейт", где никто даже приблизительно не может перевести слово "glasnost". Удивительно, что многие работы эти стандарты выдержали - не случайно немедленно приходят сравнения и с немецким нео-экспрессионизмом (Сундуков), и с американским неореализмом (Гороховский), и с французским неоконцептуализмом (Хлобыстин).

Другое дело - выветрилось очень ценное чувство свободы и авантюризма. Когда, по примеру Леонида Лама, можно было надставить один "серп-молот" на другой и таким образом получить знак доллара. Сегодня немецкие владельцы галереи такому художнику посоветовали бы возвратить "серп-молот" в прежнее состояние, чуточку подпилив его в разных местах. Получится знак евро - куда как более конвертируемый и стабильный арт-объект.