Россия повторяет ошибки советских времен

Будет обидно, если, возвращаясь в Африку, Россия станет повторять ошибки советских времен. Когда африканские лидеры, виртуозно используя наше желание хоть от кого-то услышать доброе слово, занимали позицию сознательного иждивенчества.

Второе пришествие российского президента в Африку в целом оказалось явно более продуктивным, нежели трехлетней давности посещение Владимиром Путиным мыса Доброй Надежды с последующим трансконтинентальным перелетом в Марокко. При этом российские официальные лица и комментаторы единодушно подчеркивали сугубо прагматический характер африканского турне Дмитрия Медведева.

Президент Медведев и более трехсот сопровождавших его представителей российских деловых кругов за четыре дня посетили четыре страны Африканского континента - Египет, Нигерию, Намибию и Анголу.

В Каире дело, по существу, ограничилось подписанием договора о стратегическом партнерстве между двумя странами. С договором о свободной торговле и о создании в Египте российской экономической зоны придется повременить до завершения переговоров по этим вопросам. Надежды России на участие в проектах атомной энергетики пока тоже не оправдались - ей всего лишь обещано, что египетские власти рассмотрят возможность участия "Росатома" в тендере на строительство АЭС, но российская сторона не имеет никакой информации о том, когда этот тендер будет объявлен и каковы будут его условия.

Впрочем, пребывание в Египте дало президенту Медведеву возможность провести тренировочный "бой" с тенью Барака Обамы, напомнив, что в отличие от США России не нужно искать примирения с мусульманским миром, поскольку-де она сама является его частью. В этом аспекте визит в Египет имел явно не африканскую, а, скорее, ближневосточную коннотацию, хотя, судя по высказываниям некоторых членов российской делегации, в Москве почему-то убеждены, что эта страна является "ключом к сердцу Африки". А вот визиты президента Медведева в три страны Черной Африки вылились в своего рода "блиц-экскурсию" по месторождениям полезных ископаемых.

Тем не менее основные итоги этой "экскурсии" выглядят достаточно солидно. В Нигерии "Газпром" будет создавать совместное предприятие с Нигерийской национальной нефтяной корпорацией и рассчитывает принять участие в строительстве Транссахарского газопровода, который будет поставлять ежегодно в Южную Европу до 30 млрд кубометров нигерийского газа. В Намибии тот же "Газпром" (точнее, Газпромбанк) будет финансировать строительство газовой электростанции, а "Росатом" примет участие в разработке урановых месторождений. В Анголе АЛРОСА поучаствует в строительстве двух гидроэлектростанций и расширит масштабы своей деятельности в разработке местных алмазных месторождений.

Совершенно очевидно, что этим результатам предшествовали долгие и подробные переговоры на уровне соответствующих деловых кругов. В этой ситуации присутствие Медведева играло, скорее, символическую роль. Действительно, в отличие от достаточно насыщенного диалога с Хосни Мубараком контакты российского президента с нигерийским, намибийским и ангольским президентами носили протокольный характер. Достаточно сказать, что первоначально российская делегация собиралась провести в Анголе всего лишь четыре часа, и только настойчивость ангольской стороны вынудила россиян вдвое увеличить это время.

Другими словами, кто кого взял с собой в страны Черной Африки? Российские предприниматели - Дмитрия Анатольевича или Дмитрий Анатольевич - российских предпринимателей? Вопрос этот не столь риторичен, как это может показаться на первый взгляд.

В обстоятельствах, когда прагматический и аполитичный характер африканского "бизнес-турне" настойчиво, на каждом шагу подчеркивался российской стороной, Медведев, по сути, взял на себя роль "свадебного генерала", регалии которого уже сами по себе должны были вызывать уважение к его свите.

Процитированное одной из московских газет высказывание анонимного члена российской делегации не только подтверждает это предположение, но вдобавок убедительно иллюстрирует абсолютную схожесть государственных нравов Африки и России. "Мы очень надеемся, - сказал российский бизнесмен, - что после визита нашего президента политический климат вокруг наших проектов улучшится, поскольку в большинстве африканских стран можно успешно вести бизнес только в том случае, если удалось договориться с руководством государства".

Известно, однако, что в России, а тем более в Африке, "договоренность с руководством государства" полной гарантией для иностранного бизнеса не является. Тем не менее "прагматичное возвращение России в Африку" уже сейчас сопровождается эйфорическими комментариями, рисующими идиллически-лубочную картину наших будущих отношений с африканскими странами. "У российских компаний в Африке существенное моральное преимущество. Здесь очень любят русских за помощь в борьбе за независимость". Этот тезис на прошлой неделе был популярным практически во всех комментариях российских СМИ. И даже Медведев заговорил о необходимости уделять больше внимания странам Африканского континента, "используя исторические преимущества дружественных отношений СССР с африканскими государствами".

Интересно, неужели Дмитрий Анатольевич и вправду думает, что, скажем, то же нигерийское руководство предпочло заключить договор о создании СП не с компанией Shell, а с "Газпромом" в знак благодарности за поддержку Советским Союзом независимости Нигерии? И, с другой стороны,

если торгово-экономические связи Китая с африканскими странами измеряются сегодня цифрой, превышающей $100 млрд (против наших $2-3 млрд), то каким же, с точки зрения наших "прагматиков", должен быть накал любви, которую африканцы испытывают к Китаю?

На самом же деле еще в советские времена африканские лидеры научились виртуозно использовать себе на пользу нашу неистребимую убежденность в том, что Россию любят или должны любить все - и "друг степей калмык", и "негр преклонных годов", и индеец кечуа, и пролетарии, которые "всех стран соединяйтесь". По сути, с их стороны это было сознательное иждивенчество, основанное на нашей жажде хоть от кого-то услышать доброе слово.

В конце 60-х годов ивуариец Шарль да Коста, непонятно каким образом занимавший пост министра лесной промышленности Конго-Браззавиль (напомню, в то время эта страна строила "научный социализм"), пытался выяснить у меня причины непонятного ему простодушия советских руководителей. "Прихожу в Госплан, прошу помочь деньгами на проект лесообрабатывающего завода. Собеседник мнется, ссылается на отсутствие средств. Я ему говорю: "Победа Советского Союза над фашистской Германией дала мощный толчок антиколониальному движению в Африке". Он расплывается в улыбке. Я добавляю: "Советский Союз является сегодня главным гарантом независимости африканских стран". Переводчик улыбается, хозяин кабинета улыбается еще шире и говорит: "Ну так и быть, выделим мы вам деньги на оборудование". Неужели вас так легко уговорить?"

В этом контексте, несмотря на все заверения российских руководителей о том, что прежней советской "благотворительности" в Африке больше не будет, и сегодня легко представить себе, какой золотой дождь инвестиций может пролиться на какую-нибудь Гамбию, если та вдруг станет благодарить Россию за самоотверженное спасение Южной Осетии от грузинского рабства. А потом в Гамбии произойдет военный переворот, и новое руководство решит национализировать какое-нибудь российское предприятие. Как это делают сейчас военные власти Гвинеи, которые намерены признать недействительной покупку "Русалом" местного боксито-алюминиевого комплекса Friguia.

Право же, будет очень обидно, если, возвращаясь в Африку, Россия станет снова наступать на те самые грабли, от которых у нее давно уже весь лоб в синяках. Между тем некоторые высказывания, прозвучавшие в Африке и в Москве во время африканского турне Медведева, позволяют заподозрить российских руководителей в намерении использовать Африканский континент в качестве нового плацдарма для энергетического нажима на Европу.

Говоря о будущем Транссахарском газопроводе, президент Медведев заметил, что "это интересная тема для Российской Федерации". За этим последовала чисто фрейдистская оговорка: "Почему она интересная? Не потому, что мы хотим какие-то вентили крутить и управлять ситуацией..." Судя по всему, Дмитрий Анатольевич чуть было не добавил "...как на Украине", да вовремя остановился.

Но тут все дело испортил Алексей Миллер, который практически одновременно с этим высказыванием российского президента предостерег Европу от попыток диверсифицировать источники снабжения газом, поскольку, как он пояснил, это может, напротив, ухудшить ее энергетическую безопасность.

На первый взгляд здесь возникает явное противоречие. Подряжаясь строить Транссахарский газопровод, Россия прекрасно знает, что своими же руками будет фактически способствовать той самой диверсификации газовых источников для Европы. Но в ситуации, когда Москва делает все, чтобы помешать реализации газопровода "Набукко" (не зря же Медведев едет в Баку, чтобы уговорить Алиева продавать азербайджанский газ России), когда она "крутит вентили" на Украине, в Туркменистане и даже в Белоруссии, пытаясь "управлять ситуацией", стремление бесперебойно снабжать Европу нигерийским газом свидетельствовало бы о тревожном раздвоении российского государственного мышления, если бы это мнимое противоречие не объяснялось незатейливым стремлением контролировать не только туркменские и азербайджанские, но еще нигерийские газовые ресурсы.

Так что Миллер знал, о чем говорил.

Судя по всему, нам снова "нет преград ни в море, ни на суше". И первым среди лидеров Черной Африки это наше состояние привычно уловил "последний из могикан" брежневских времен ангольский президент Жозе Эдуарду душ Сантуш, который произнес заветное словосочетание, окончательно растрогавшее сердца российских гостей: "Да здравствует дружба между народами Анголы и России!"

Причем, заметьте, на чистом русском языке.