О связи цен на нефть и демократии: "энергетическая сверхдержава" - это факт жизни

В общей кампании полива России, которая развернута в западных и наших либеральных СМИ, одно из центральных мест занимает тема абсолютной неадекватности экономической политики России.

Где рост ВВП обеспечивается якобы исключительно за счет нефтегазового сектора при неразвитости всех остальных, в первую очередь high-tech.

Россия растет только потому, что увеличиваются цены на нефть. Из этого часто делается и другой далеко идущий вывод: как и другие страны, где благополучие зиждется на огромных доходах от энергоресурсов и другого сырья, Россия не является и не может являться демократией. Обилие легких денег избавляет от необходимости реформ. В связи с этим Россию встраивают в один ряд с Саудовской Аравией, Кувейтом, Нигерией, Венесуэлой. На этой почве у нас развивается даже комплекс неполноценности. Но так ли все однозначно? Отнюдь.

Во-первых, во многом ложна начальная посылка. Конечно, доля нефтегазового сектора в нашей экономике весьма велика. Особенно это относится к экспорту, на 67% состоящему из энергетического сырья, от него в решающей степени зависит состояние золотовалютных резервов, Стабилизационного фонда и профицита торгового баланса. Однако в общей структуре ВВП доля нефтегазового сектора вовсе не так велика, как многим кажется, и она сокращается. По прогнозу Минфина, на основе которого подготовлен бюджет на предстоящие три года, она уменьшится с 18,9% от ВВП в 2007 году до 14,9% - в 2010-м. Если посмотреть на сектора экономики, демонстрирующие наиболее высокие темпы роста, то мы обнаружим среди них торговлю, строительство, телекоммуникации, банковский сектор и даже сельское хозяйство, а не энергетику. В тех 7% прироста ВВП, которые были зафиксированы в прошлом году, на нефть и газ приходится меньше 1%. Как отмечают даже ведущие западные экономисты и инвестфонды, в России рост - в первую очередь - обеспечивается потребительским спросом (consumer driven growth).

Во-вторых, наши доходы от энергоносителей росли из-за увеличения цен на них, а в этом вины России нет никакой. Вопросы скорее к тем, кто воюет в Ираке, собирается бомбить Иран или дестабилизирует весь Ближний Восток, заставляя взлетать вверх нефтяные фьючерсы. "Энергетическая сверхдержава" - это не концепция будущего развития России, а факт жизни: мы производим и продаем энергии больше, чем даже саудовцы. Винить себя или нас за это - как возмущаться климатом или полученным наследством.

В-третьих, высокие цены на энергию скорее вредят российскому росту, чем помогают. Ведь мы продаем за рубеж только треть производимых энергоносителей, а остальное потребляем внутри. Увеличение мировых цен тянет вверх и внутренние, что наращивает производственные издержки для всех российских предприятий и сбивает темпы роста. Кроме того, приток нефтедолларов провоцирует инфляцию. Правительство вынуждено "стерилизовать" - изымать из экономики и рассовывать по кубышкам - все те средства, которые казна получает от цены на нефть выше 27 долларов за баррель, а сейчас она в районе 60. Но даже несмотря на эти усилия Минфина и Центробанка, рубль укрепляется, повышая цену нашей продукции и делая ее менее конкурентоспособной на внешнем рынке (голландская болезнь). Подсчитано, что рост российского ВВП был бы оптимальным при цене нефти в 30-40 долларов.

В-четвертых, нефтегазовый сектор сам по себе не является чем-то отсталым и доиндустриальным, чего следует стыдиться. В ХХI веке это одна из высокотехнологичных отраслей, использующая самые передовые научные достижения и стимулирующая научно-исследовательские и опытно-конструкторские работы в сотнях смежных областей знаний. Современная энергетика сама по себе high-tech.

Но предположим, я не прав (хотя я прав), и мы являемся безнадежно сырьевой страной. Что тогда? В мире немало вполне достойных стран, львиную долю доходов которых составляют поступления экспорта сырья и энергоносителей и которые не испытывают из-за этого абсолютно никаких комплексов. Назову хотя бы Канаду, Австралию, Норвегию. Как не комплексуют исландцы, живущие за счет рыбы, или датчане, представляющие страну с аграрной экономикой. Важно, не где берется основной доход, а как он перераспределяется в другие области и работает на благосостояние людей.

Кстати, названные страны опровергают мнение о невозможности развития демократии в странах с сырьевой экономикой, как и об обратной зависимости между ценами на нефть и зрелостью демократических институтов. Даже сами Соединенные Штаты являются крупнейшим производителем нефти в мире, а еще несколько десятилетий назад доля этого сектора в структуре американской экономики нечем не отличалась от современной российской. Проблемы с американской демократией в последнее время отмечают все правозащитные организации, но ни одна из них не связывает их с ростом цен на нефть. Замечу также, что, в отличие от Запада, гораздо больше россиян (в соотношении 29:1) считают правление Владимира Путина, пришедшееся на период высоких цен, более демократичным, чем Бориса Ельцина, с которым страна с прискорбием простилась на прошлой неделе.

Все сказанное выше вовсе не означает, что перед Россией не стоит задача масштабной структурной перестройки экономики, увеличения сектора высокотехнологичной продукции, реализации уже одобренных проектов по развитию аэрокосмической промышленности, атомной энергетики, судостроения. Необходимо дальнейшее систематическое наращивание государственных и частных инвестиций в инфрастуктуру, человеческий капитал, экономику знаний, в создаваемые наукограды. Но вот чего точно не нужно делать, так это предаваться комплексам или ставить крест на российской демократии.