Детская болезнь российской внешней политики: смесь агрессивности и обидчивости

Cвою последнюю встречу "Большой восьмерки" российский президент покидал с чувством собственной правоты. Никем, впрочем, из его коллег по "восьмерке" не разделенной.

Атмосфера воодушевления, царившая вокруг нового российского президента при его первых появлениях на саммитах, сменилась всеобщим ожиданием скандала накануне нынешнего. Ангела Меркель даже специально просила Владимира Путина не обострять противоречий, чтобы придать встрече мало-мальски конструктивный вид.

Россию, конечно, никто не исключит из "Большой восьмерки". Но это не меняет сути. Путинская Россия не вписалась в клуб наиболее развитых стран. Она не согласна с ними по большинству принципиальных вопросов. Не понимает и не приемлет их логику. А у себя на родине Владимир Путин не устает намекать, что не доверяет высоким словам своих коллег по "восьмерке" и их приверженности тем идеалам, которые они декларируют. В результате "семерка" осталась "семеркой", а встречи "восьмерки" потеряли свой практический смысл и стали просто пышной дипломатической обузой.

В целом же результаты российской внешней политики второго президентского срока Владимира Путина выглядят удивительными. Вряд ли вы найдете в мире другую страну, которая сумела за несколько лет испортить и ухудшить отношения с таким количеством своих соседей и контрагентов на международной арене. Эстония, Латвия, Белоруссия, Украина, Молдавия, Грузия - со всеми этими странами мы вступали за последние четыре года в достаточно острые политические конфликты. А отношения с ЕС и США находятся в состоянии тупика и "холодного мира".

Если вспомнить, как развивалось большинство наших внешнеполитических конфликтов, мы обнаружим почти везде одну и ту же схему. Когда у Кремля появляется внешнеполитическая цель, он первым делом предлагает правительству или элитам страны-контрагента закулисную сделку. Если условия сделки не приняты, Кремль немедленно обижается и переносит конфликт в публичную плоскость, формулирует свои цели в виде ультиматума, начинает грозить и хамить. Ультиматум отвергается, отношения достигают точки кризиса, внешнеполитическая цель оказывается недостижимой даже в усеченном объеме, а угрозы - невыполненными или недейственными. В результате отношения замораживаются.

Схема эта вполне достойна учебников по внешней политике как пример своеобразной "антидипломатии". Потому что традиционная дипломатия, напротив, предполагает улыбки и вежливость, а самые жесткие требования принято публично излагать в самой мягкой форме. В то время как силовые рычаги и угрозы использовать исключительно непублично. Чтобы, как говорили дипломаты еще в стародавние времена, оставить "удобную дверь" - дать возможность контрагенту пойти на уступки с наименьшими имиджевыми потерями.

Российская антидипломатия последних лет основана на убеждении, что внешняя политика прежде всего должна быть "жесткой". Тогда она будет воспринята как проявление силы, а результатом станет не только конкретная уступка, но - еще важнее - признание этой силы. Объясняя наши внешнеполитические конфликты для собственных граждан, российские политики на все лады и с видимым упоением повторяют это слово - "жесткость". Очевидно, что оно имеет для них самостоятельную ценность. Большую, чем конкретные успехи или неудачи на том или ином направлении.

Между тем "жесткость" не имеет никакой самостоятельной ценности. А точнее, имеет отрицательную. "Жесткость" - это проявление не силы, а слабости. Неуверенности в себе и неумения сформулировать компромиссные цели. Сознания собственной недооцененности. К тому же она делает внешнюю политику чрезвычайно уязвимой и негибкой. Стоит лишь слегка не проявить уважения к нашей "жесткости", как нам ничего не остается, кроме как обидеться и хлопнуть дверью. Отсюда эта смесь агрессивности и обидчивости в наших взаимоотношениях с внешним миром.

Российская внешняя политика, так сказать, "подсела на измену". Нам представляется, что число наших врагов и тайных недоброжелателей все увеличивается. А число союзников редеет. Да и тех, что остаются, приходится привязывать к себе силой, потому что никому нельзя доверять. Причиной наших неудач все яснее видится заговор. А потому мы стоим перед необходимостью плести собственные заговоры.

В основе этого видения мира лежит убеждение, что истинными пружинами любых взаимоотношений являются сила и корысть. Все остальное - идеалы, общественное мнение, принципы - лишь дымовая завеса. Поэтому закулисные договоренности гораздо важнее и эффективнее публичных. А все субъекты международной политики делятся на тех, кто может навязать свою волю другим, и тех, кому эту волю навязывают. С последними не имеет смысла ничего обсуждать и признавать за ними какую-то субъектность.

Спору нет, и сила, и корысть, и закулиса играют в мировой политике огромную роль. И составляют ее непубличную сферу, где ведется игра на шахматной доске. Ошибка заключается в оценке "всего прочего". То есть - принципов, идеалов и общественного мнения. Сферы публичной. Представление, что она есть лишь ширма и дымовая завеса, обнажает провинциальность и инфантильность российской внешней политики. Ее, так сказать, дворовость и самопальность.

Потому что идеалы, общие принципы и общественное мнение - это не ширма, а, так сказать, альтернативная реальность. Противовес, призванный ограничивать и сдерживать влияние силы и корысти в политике. Призванный обозначить для них определенные рамки и не позволяющий тем самым всей мировой политике "подсесть на измену".

Плюс советизация всей страны

Через два-ґтри года мы будем жить в стране, отличающейся от СССР только названиями госучреждений

Стремительная советизация охватила сегодня Россию. Ее приметы на каждом шагу: недееспособный парламент, уничтожение многопартийности, деградация избирательной системы, подчиненность судов исполнительной власти, демонстративное пренебрежение законом правоохранительными органами и чиновниками всех уровней власти. Симптомы реставрации - и в расправах с неугодными журналистами, и в преследовании нелояльных правозащитников, и в убийствах за рубежом политических эмигрантов, и в разгонах мирных демонстраций в российских городах. Симптомов так много, что впору говорить о катастрофической болезни и вероятном смертельном исходе для демократии в России.

Процесс идет лавинообразно - начавшись с незначительных на первый взгляд проявлений, он захватывает все сферы общественной жизни. Можно было сколько угодно усмехаться и уверять, что возвращение сталинского гимна - это всего лишь ничего не значащий жест, игра на публику, но уже тогда стало ясно, что власть ясно обозначила свои приоритеты. Идеология Кремля - консервация общественной жизни, минимизация влияния общества на власть; лозунг Кремля - стагнация, обеспечивающая политической элите долговременное благополучие.

Как можно меньше выборов и референдумов, как можно более длительные сроки полномочий, как можно больше барьеров - для прохождения в парламент, для выдвижения кандидатур, для регистрации партий, для предвыборной агитации. При таких темпах советизации через дваґтри года мы будем жить в стране, отличающейся от СССР только названиями государственных учреждений.

Уже сейчас у общества практически нет нормальных и эффективных рычагов влияния на власть. Стало больше апелляций к Западу - к Европейскому суду по правам человека, к лидерам "Большой семерки", к правозащитным чиновникам ООН и Евросоюза. Но это от отчаяния и безысходности, как когдаґто у доведенных до крайности советских зэков было принято писать жалобы в Международный Красный Крест и ООН. Никто никогда по этим жалобам не приходил, кроме разве что оперуполномоченного из райотдела КГБ, где эти письма и собирались в специально заведенную по такому случаю папку с личным делом заключенного.

Никто не придет и теперь. И хотя по отдельным делам международные организации и даже национальные правительства могут вмешаться на стороне права и справедливости, по-настоящему решить проблемы России могут только ее собственные граждане. Тому есть две причины. Воґпервых, Запад в целом не настолько альтруистичен и дальновиден, чтобы жертвовать своим ближайшим благополучием ради свободы и демократии в далеких от него странах. Воґвторых, Кремль все меньше беспокоится по поводу того, какое впечатление производит Россия в окружающем мире.

Конфронтация путинской России с Западом носит принципиальный характер. Именно поэтому для конфронтации используются любые поводы - от запрета на импорт польского мяса до размещения системы ПРО в Восточной Европе; от Бронзового солдата в Таллине до обвинений Лондона в укрывательстве террориста Закаева и универсального злодея Березовского; от шельмования президента Ющенко до возражений против независимости Косова.

После долгих лет неопределенности и противоречивых шагов в России появляется наконец внешнеполитическая концепция - максимальная политическая изоляция от демократического мира, в идеале - "железный занавес". Это тоже элемент советизации. Кремлевские люди хорошо помнят недавнее советское прошлое, когда Запад легко жертвовал идеалами свободы (для СССР, разумеется) в обмен на военную безопасность и экономическое сотрудничество. Сегодня Кремль рассчитывает на готовность Запада согласиться с той же схемой: делайте в своей России что хотите, но не угрожайте нам ракетами и продавайте нам нефть и газ.

И хотя в прошлом эта схема временами давала сбои (когда падали цены на нефть, или советскую систему подтачивали выступления диссидентов, или Рональд Рейган недипломатично объявлял СССР "империей зла"), у кремлевских руководителей сегодня есть надежды на успех. При слабости западных лидеров и энергетическом голоде почему бы Западу не прогнуться перед напористым и брутальным новым российским режимом? К тому же есть вдохновляющий пример: коммунистическому Китаю Запад ради экономической выгоды и обещаний не бряцать своим ядерным оружием прощает все - и массовые нарушения прав человека, и жуткий китайский Лаогай (аналог нашего ГУЛАГа), и оккупацию Тибета, и непризнание Тайваня.

Дурной пример заразителен, и непоследовательность западных демократий дает Кремлю шанс на выживание взращенного авторитаризма, а в перспективе - и создание полюса политического противостояния свободному миру. Путина и его команду вполне устроил бы и однополярный мир, если бы полюс этого мира находился не в Вашингтоне, а в Москве или Пекине. Но и в двухполюсном мире, по образцу тридцатилетней давности, у крепнущего автократического режима в России есть неплохие шансы на международное выживание. Немного торга, побольше угроз - и Запад капитулирует, как это было во второй половине прошлого века, когда он сдавал коммунистической экспансии одну страну за другой. Уже сейчас, начиная с известного выступления президента Путина в Мюнхене, западные лидеры заклинают: "Только не холодная война!".

Тем самым они демонстрируют удивительное непонимание подлинной ситуации в России. Они полагают, что риторика "холодной войны" станет причиной конфронтации России с Западом, в то время как на самом деле все наоборот: "холодная война" - неизбежное следствие антидемократических реформ и самоизоляции России. Они так хотят жить в уютном и дружелюбном мире, что предпочитают, насколько это возможно, не считаться с реальностью, заменять приятными иллюзиями неприятную действительность. Они забывают, что "холодная война" не была придумана расчетливыми политиками. Это было вынужденным противостоянием двух принципиально разных политических систем, столкновением идеологии насилия и идеологии свободы. "Холодная война" была разумным выходом для Запада, отстаивавшего ценности демократии, и она была благом для людей в коммунистических странах, черпавших силы в международной солидарности и в конце концов нашедших в себе силы сокрушить коммунистическую диктатуру в 1989 - 1991 годах. "Холодная война" не допустила сотрудничества демократий с диктатурами и удержала мир от настоящей войны.

Нормальным людям не хочется войны - ни "горячей", ни "холодной". Но логика развития тоталитарных и автократических режимов такова, что в мирном состоянии они выжить не могут. Этим режимам нужен враг, который только и может обосновать необходимость жесткого руководства. Враг подлинный или мнимый, внешний или внутренний. Враги внутренние в России давно найдены, и конфронтация власти с обществом идет по нарастающей с 2000 года. Развитие новой конфронтации - России с Западом - мы наблюдаем в последние месяцы.

Заграница нам не поможет

ПРО для Америки важнее демократии для России

Накануне встречи в Хайлигендамме российские правозащитники написали главам "восьмерки" очередное письмо - с просьбой защитить демократию от Путина.

...Как-то меня попросили встретиться с делегацией "зеленых" из бундестага. Обычно я отказываюсь: неохота выглядеть попугаем, рассказывающим заморским гостям либо те вещи, которые они и без меня знают, либо те, которые они через минуту забудут. Но тут - по причине, о которой ниже, - я согласилась.

Сели мы за стол в ресторане, депутаты задали дежурный вопрос о свободе слова, а я и говорю:

- Есть в России республика Карачаево-Черкесия, в ней - село Красный Курган, а в Красном Кургане - здание военного института - не то химоружие, не то токсины делали. И вот в этом здании разместили школу, и дети стали болеть. Целый класс лежит с отравлением крови, а отчего, неизвестно. И прокуратура изымает истории болезни, а руководство республики обещает разобраться с врачами. Вы, господа, - "зеленые". Нельзя ли какґто помочь детей обследовать?

Смотрят на меня депутаты и говорят:

- О, вам надо обратиться к правозащитникам...

И вот когда очередной правозащитник обращается к Западу, я вспоминаю эту историю.

Кремль усиленно создает образ Запада как врага России. Лейтмотив выступлений Путина, Иванова и любого Пупкина - "нас обидели". Послушаешь - так нет у Запада другого дела, кроме как обижать Россию. Приедешь на Запад - люди работают, машины ездят, реклама горит, в одном телевизоре у кого-то ребенка украли, в другом телевизоре Гор обсуждает проблему глобального потепления - нету России. Ни России, ни Буркина-Фасо, ни Сомали. Включишь наши новости - так и есть. Россию опять обидели.

Это не только в России. Это и в Северной Корее, и в Иране. С точки зрения Северной Кореи, цель всех политиков Запада состоит не в том, чтобы угодить своим избирателям, развить экономику, поднять здравоохранение и пр., а в том, чтобы обидеть Северную Корею. Понятно, зачем Западу "обижать" Северную Корею или Иран: у одних всеґтаки чучхе, у других - исламский фундаментализм. Но совершенно непонятно, что такого сделал президент Путин, чтобы Запад хотел нас обидеть. Тем более что президент у нас - истинный демократ, которому после смерти Махатмы Ганди не с кем и поговорить.

Пройдите по залу любого международного аэропорта. Кто куда только не летит. Из Лиона в Куала-Лумпур, из Барселоны в Ливерпуль, но никто не летит из Барселоны в Красноярск и из Лиона - в Пхеньян. Что-то не летает Запад в те страны, которые так хочет съесть.

На самом деле Западу плевать на Россию. Поведение Буша, Меркель или Саркози по отношению к Путину носит сугубо прагматичный характер и определяется не абстрактными правами человека, а конкретными выгодами этих стран. Вот предложил Путин в Хайлигендамме создать совместную ПРО на базе Габалинской РЛС - и ни одного слова о демократии Буш ему не сказал. Молодец Путин - сначала создал проблему с ПРО, потом ее решил, а на сдачу получил право делать в России все, что угодно, включая третий срок.

С точки зрения Буша, ПРО для Америки важнее демократии для России, и Буш совершенно прав. Нас, россиян, тоже не интересуют Сомали или Шри-Ланка.
У лидеров странґизгоев есть иллюзия, что они могут вести с Западом диалог на равных. Иллюзия возникает оттого, что президенты Ирана или Венесуэлы, да хоть и России, встречаются с президентами других стран. На самом деле никакого равенства нет, потому что место в мировой экономике давно определяется не числом встреч в формате "президентґпрезидент" и даже не количеством боеголовок, а количеством вот этих самых табличек над терминалом аэропорта. Количеством рейсов, на которых обычный бизнесмен из Лилля летит к обычному бизнесмену из Бомбея, и количеством e-mail?ов, которыми они обмениваются.

Стол Большой Экономики открыт для всех. Вход - бесплатный. И никто из сидящих за Большим Столом не склонен охотиться за придурками, которые, вместо того чтобы сидеть за Столом, заперлись в чулане. Они вольны делать в своем чулане все, кроме оружия массового поражения, угрожающего сидящим за Столом.

Запад не будет чистить за нас наши зубы. Он не будет заниматься нашими проблемами, у него есть свои.

Проблема России не в том, что Запад не давит на Путина, как обижаются правозащитники. И не в том, что Запад давит на Путина, как обижается телевизор. Проблема России в том, что в ней нет элиты, готовой сражаться за свои права, хотя в ней есть целая куча чиновников, готовых сражаться за свой кусок. (Обратите внимание - я говорю о том, что элита не сражается за свои права, а не за права большинства.)

Никакой Запад этого настроения элиты не изменит. А пока это так, "косяки", которые выкатывает Западу Кремль, имеют гораздо более прагматичную цель, нежели надежда, с которой к Западу апеллируют правозащитники.