Низкая производительность мешает России вырваться вперед

Тезис о неконкурентоспособности современной российской экономики и низкой производительности труда в нашей стране уже долгие годы является самоочевидной истиной, не нуждающейся в комментариях.

Однако масштаб нашего отставания от развитых стран и его основные факторы, как представляется, до сих пор рассматривается неполно и однобоко.

Теневая экономика - тоже экономика

Прежде всего, большинство исследователей повторяют "ошибку "МакКинзи"", специалисты которой сразу после дефолта представили результаты подробного отраслевого исследования, описывающего колоссальное отставание российской производительности труда от западной. На одном из обсуждений тишайший Петр Карпов задал один-единственный вопрос, похоронивший это исследование: учитывался ли при расчете конкурентоспособности реальный объем производимой продукции или же только официальный?

Дело в том, что официальная статистика, как правило, учитывает реальное число занятых на предприятии и легальный объем производимой ими продукции, по понятным причинам "не замечая" продукцию, производимую занятыми неофициально. Понятно, что игнорирование "левой" продукции, достигающей в некоторых отраслях (например, алкогольной) значительной доли производства, ведет к пропорциональному и необоснованному занижению производительности труда.

В целом наше отставание от развитых стран и особенно новой "мастерской мира" - Китая - конечно, колоссально, но все же не таково, каким видится при не совсем корректных сопоставлениях на микроэкономическом уровне.

Исламский терроризм - не фактор производительности труда в России

При макроэкономических оценках и сопоставлениях экономисты, как правило, попадают в другую статистическую ловушку, рассчитывая производительность труда простым делением произведенного ВВП на количество занятых в экономике (или объема промышленного производства на число занятых в нем).

Это естественно для всякого специалиста, освоившего четыре действия арифметики, - однако не учитывает тот факт, что стоимостное выражение и ВВП, и объема промышленного производства России в очень большой степени зависят от мировых цен на экспортируемое нашей страной сырье, в первую очередь углеводороды.

Мировая цена нефти определяется огромным количеством факторов - от климатических изменений до действий международных и региональных террористов - которые объединены лишь одним: ни один из них не имеет никакого отношения к производительности труда в России. Однако на ее величину, рассчитываемую традиционными способами, они влияют едва ли не сильнее, чем само качество труда российских работников.

Поэтому мы не должны ни радоваться увеличению производительности труда, совпадающему с удорожанием нефти, ни печалиться ее снижению, совпадающему с удешевлением "крови российской экономики": к реальной производительности труда ни то, ни другое отношения не имеет.

Не опережающий рост зарплат, а возвращение к нормальности

В среде макроэкономистов принято печалиться по поводу того, что рост зарплаты опережает рост производительности труда, и рассчитывать момент, когда эти "ножницы" начнут перерезать позитивные тенденции в российской экономике, сокращая финансовые возможности бизнеса.

При этом, как правило, полностью игнорируется то, что рост зарплаты является значительно меньшим по объему и менее подрывающим бизнес по своей динамике, чем рост взяток и поборов, все более активно вымогаемых у бизнеса представителями государства. Не будет преувеличением сказать, что коррупция стала подлинной основой современной российской государственности, фундаментом созданного в последние семь лет строя, и перешла в стадию лавинообразно нарастающего силового рэкета, при котором у бизнесменов вымогают деньги не за ту или иную помощь, а просто за сам факт их существования.

Тотальная коррупция, значительно превысившая даже разгул 90-х годов, сдерживает развитие российского бизнеса (и дает колоссальные преференции иностранным капиталам, которые платят меньше, так как находятся под защитой, а не под ударом своих государств) и не позволяет ему расширять производство так, как он мог бы и хотел бы, располагая современными объемами нефтедолларов.

Именно коррупционное сдерживание развития экономики, тормозя и подрывая ее, делает рост заработной платы относительно высоким и пугающим. Следует учитывать, что в условиях жесточайшей нехватки мало-мальски квалифицированных представителей практически всех не только инженерных, но и рабочих профессий, вызванной практическим уничтожением реформаторами системы российского образования (как высшего, так и, тем более, профессионального и среднего специального), нынешний рост зарплат представляется относительно незначительным, вызванным прежде всего коррумпированностью и ничтожностью официальных профсоюзов.

Не следует забывать и о том, что реальные доходы растут значительно медленнее формального роста зарплат, так как последние во многом просто маскируют легализацию доходов работников, их продолжающийся по мере развития и легализации производства вывод из "теневого сектора".

С другой стороны, относительно высокие темпы роста зарплат не должны заслонять их ничтожного уровня. По данным Левада-центра, хорошо корреспондирующим с официальной статистикой (в той части, в которой она ведется), что редкость для социологических опросов, 12% населения нашей страны испытывает нехватку денег на покупку еды, еще 31% - на покупку одежды, еще 41% - на покупку товаров длительного пользования. Таким образом, уровень нищеты в России составляет 12%, уровень бедности - 85% (включая нищих), а доля "среднего класса", хоть и выросла вдвое за последние пять лет, составляет лишь около 15%.

Последствия социальной катастрофы, пышно именуемой "реформами", лучше всего видны врачам-педиатрам. Главный специалист-эксперт педиатр Министерства социального развития и здравоохранения Александр Баранов заявил на совещании руководителей служб охраны материнства и детства и органов социальной защиты населения субъектов РФ, что за годы реформ средний рост россиян сократился на 1,5 сантиметра. Кроме того, 80% российских детей имеют дефицит веса, а низкий вес имеет каждый пятый ребенок. Силовые возможности детей снизились на 21% у девочек и на 18% у мальчиков.

Социальными причинами вызван также и демографический кризис: именно из-за них средняя российская семья, желая иметь 2,5 детей, на деле заводит лишь 1,5 ребенка.

При этом в России бедны не неграмотные безработные, как во всем мире, а работающие люди с образованием. Это длящаяся катастрофа, весьма напоминающая рукотворный геноцид, и ее прекращение требует существенного увеличения уровня доходов россиян. Без роста доходов невозможно восстановить практически разрушенную реформами трудовую мотивацию, находящуюся на значительно более низком уровне, чем в самые глухие застойные годы.

Конкурентоспособность не безобидна

Однако "повысить уровень доходов" - не значит раздать накопленные деньги: на всех их надолго не хватит, да и раздача денег сверх уровня, составляющего три реальных (а не официальных) прожиточных минимума, воспитывает иждивенчество и разрушает трудовую мотивацию не хуже беспросветной нищеты и натурального хозяйства, которым по-прежнему живут миллионы россиян.

Чтобы повысить уровень доходов, надо создать новые рабочие места и, соответственно, начать производить новые товары. А это означает качественное изменение положения России в глобальной конкуренции: либо надо самим производить товары, которые сейчас продают в нашей стране иностранные производители, либо надо придумать и начать производить качественно новые товары, которых еще никто не производит.

В любом случае, чтобы обеспечить устойчивый рост доходов и благосостояния (за пределами преодоления нищеты - для этого достаточно и накопленных государством денег), надо драматически изменить глобальные финансовые потоки в пользу России.

Понятно, что это исключительно сложно с технологической точки зрения и требует решения огромного количества специальных экономических задач - восстановления права собственности, обуздания произвола монополий, модернизации инфраструктуры, разумного протекционизма, возобновления технологического прогресса (прекращенного в нашей стране году в 1989), восстановления системы образования и воспитания и так далее.

Однако, помимо всего изложенного, есть и принципиальная сложность: восстановление конкурентоспособности российской экономики означает, за не слишком существенными исключениями, переориентацию глобальных финансовых потоков в пользу нашей страны. Понятно, что это вызовет самый живой и искренний протест со стороны тех, кто в результате этого будет терять доходы - в первую очередь со стороны глобальных корпораций и развитых стран Запада.

Их естественное недовольство может принять даже более деструктивный характер, чем их политика по отношению к нашей стране в конце 80-х - середине 90-х годов и стать самостоятельным, помимо собственных пороков российской бюрократии, фактором системного ухудшения отношений России с Западом.

Это не означает, разумеется, что мы или международная общественность должны снять с повестки дня требования диверсификации, модернизации и повышения конкурентоспособности российской экономики; это означает лишь то, что, выдвигая эти требования, мы должны понимать их смысл и их последствия.

Только в этом случае мы сможем пройти предстоящее нам время объективного ухудшения отношений вместе - и с минимальными издержками.