Качественно организованный хаос приведет Америку к победе

Благими намерениями, как известно, вымощена дорога в ад. Возможно, эта достаточно тривиальная истина не была известна американским политическим и военным стратегам, задумавшим нанести удар по одному из воплощений мирового зла - Саддаму Хусейну.

Решение было принято, диктатор обвинен во всех смертных грехах, и военная армада США начала свое, первоначально победное шествие по песчаным просторам древней Месопотамии. Далее история напоминает картину захвата Москвы Наполеоном в 1812 году - столица захвачена, враг отступил, но ни о какой победе, ключах от города и покорного принятия условий капитуляции от победителя речь не идет. Начинается второй этап войны, в котором прославленные французские маршалы дрались уже между собой из-за еды, а сам великий корсиканец, бросив на произвол судьбы истерзанные остатки собственной армии, бежал в Париж.

Понятно, что любые исторические аллюзии достаточно условны, но одна параллель все же абсолютно очевидна - ни о какой победе американцев сегодня не может быть и речи! Правда и иракцы, в отличие от россиян, не объединились для отпора супостату, а, с энергией достойной лучшего применения, уничтожают и друг друга, вспомнив накопленные за долгие годы межэтнические и межконфессиональные обиды.

На очередную экспедицию в Ирак Америку подвигнул спинномозговой рефлекс защиты от того нового и страшного, что неожиданно, как чертик из табакерки, выскочило на замену коммунистической "империи зла". Некий, размытый на весь экран образ бородача в чалме, упорно не желающего признавать приоритет "гуманистических" и "демократических" ценностей. "Терроризм", который эффективнее вьетнамских джунглей скрывал лицо неприятеля, легко трансформировался в "мировое зло", география которого почему-то упрямо совпадает с зонами экономических интересов США.

Организованный терроризм, в отличие от стихийно-спонтанных акций устрашения, характеризуется быстрым прорастанием в любой почве, где нет света и воздуха, т.е. недостаточно свободы и закона. Таких мест на земле, к сожалению, не мало, но США упорно привлекают лишь страны, имеющие нефтеносные залежи, или, по территории которых возможна прокладка трубопроводов, все для тех же энергоносителей. Там где есть нефть, там, по мнению США, немедленно возникает угроза демократии, защищать которую (то ли нефть, то ли демократию) американцы готовы не смотря ни на какие финансовые или человеческие потери.

Сегодня многие американские аналитики предлагают ввести сегрегацию иракских этнических и религиозных общин в организованные рамки. По их мнению, издержки от такого контролируемого "мягкого разделения" будут заведомо ниже, чем от продолжающейся в стране гражданской войны, которая фактически ведет к тому же результату.

Вражда между различными политическими силами, религиозными и этническими общинами в Ираке не утихает. Арабы-сунниты все больше отдаляются от шиитов в центре и на юге страны. А на севере Ирака курды все увереннее обустраивают свою собственную сферу влияния - у их образования есть уже практически все признаки государственности кроме, разве что, международного признания. "Война всех против всех" и есть та политическая система, которая пришла на смену тоталитаризму Хусейна. Лучше это или нет, следовало бы, наверное, спросить простых, истерзанных войной и анархией иракцев, но как раз их мнение никого и не интересует.

Теперь американские правительственные эксперты в сфере международных отношений предлагают Белому дому признать, наконец, эту реальность и попытаться поставить этот процесс в контролируемые рамки. По их мнению, если раздел Ирака неизбежен, то не следует его затягивать.

Совсем недавно эта же участь постигла Югославию, где, кстати, процесс приобрел перманентный и практически неуправляемый характер, и, похоже, не остановится даже, после, инициируемого США, отделения Косова от Сербии.

"Разделяй и властвуй!" - этот принцип с успехом многие века применяли римские цезари, выстраивая систему отношений с окружающими империю варварами. Похоже, в современном мире эта политика вновь востребована, и вопрос в том, кто следующий, и захочет ли он им стать?