Скончался легендарный хореограф Игорь Моисеев

Игорь Моисеев... Личность сильная и цельная. Интеллектуал, и в девяносто два не утративший великой способности к саморазвитию. Художник, открывший новый идеал в искусстве и верно угадавший путь к нему.

Этот идеал, всякий раз принимая разные образы, материализуется в его постановках. На репетициях он прокладывает путь, который умеет превратить в захватывающее восхождение к вершине, но который не желает облегчать ни себе, ни другим.

Без устали простреливает репетиционное пространство острым словом - уворачивайся, танцор, будь гибким и выносливым!

Не выносит работы в полноги. Но довольно его саркастического: "На что это вы мне намекаете?" как все преобразится. А может не говорить ничего, вдруг ушел в себя, кажется не видит и не слышит. Но Моисеев здесь - и они выложатся на все сто.

Потому что магия в самой его фигуре. Потому что он - этический и эстетический центр этого мира, который покоится на крепчайшей из опор - культуре работы и дисциплины, и в котором выплавляется удивительное своей ясностью и открытостью искусство. Этот сотворенный им мир - ансамбль народного танца - стал главной темой его жизни.

Но сначала была прелюдия, в нежданных поворотах и коллизиях которой уже проступали контуры будущего.

1914 год. Первые "путешествия" с тетками - запасными учительницами по Полтавскому уезду. Легендарная Диканька и Сорочинцы станут для него реальностью, деревенские праздники, обряды, ярмарки - образами, которые будут питать его воображение и много лет спустя. Но самое сильное впечатление на него произведут танцы. Потом он скажет: "Это было какое-то неосознанное тяготение. Но я ощущаю его всю жизнь".

1915 год. Переезд семьи в Москву вместо запланированного - уже были куплены и билеты отъезда в Париж. Начавшаяся война "закрыла" границы и тем скорректировала еще одну судьбу.

1920 год. Поступление по настоянию отца в частную танцевальную школу Веры Мосоловой, которая спустя месяц с небольшим привела его в училище Большого театра.

1924 год. Зачисление в труппу Большого театра, где (не прошло и года) разразился "молодежный бунт", спровоцированный решением дирекции назначить руководителем балета Василия Тихомирова, эстетического антипода Касьяна Голейзовского, увлекшего в ту пору молодежь Большого своими новациями. Зачинщики, в том числе Моисеев, были наказаны двухлетней безработицей. Он обернул ее себе в пользу. Регулярно посещал класс - чтобы не терять форму, и библиотеку Исторического музея чтобы учиться. Знакомство с Луначарским и желание хоть немного "соответствовать" великим гостям его знаменитых "четвергов", среди которых были Маяковский, Барбюс, Таиров, еще более подстегнуло его энтузиазм. Вместо чтения "под настроение" появилась норма 100 страниц в день, вместо случайного выбора литературы - программа по искусствознанию, составленная для него одним из академиков, курировавших библиотеку.

1927 год. Возвращение в репертуар. И - открытие в самом себе: просто исполнительство уже не удовлетворяет. Хочется сочинять самому.

1930 год. Волею случая - удачно переставив несколько сцен, в незадавшемся балете Большого "Футболист" - Моисеев становится балетмейстером первой сцены страны. Он ставит танцы в операх "Кармен", "Демон", "Любовь к трем апельсинам", спектакли "Саламбо" и "Три толстяка", но недоверие руководства, привыкшего к традиции, согласно которой балетмейстерами становились зрелые, закончившие карьеру танцовщики, а не 24летние "мальчишки", будет ощущать всегда.

1936 год. Моисеев, уже приобретший к тому времени репутацию знатока танцевального фольклора (чему в свою очередь способствовали его многочисленные, с "танцевальным интересом" путешествия по стране), приглашен балетмейстером в только что открытый Театр народного творчества. Он начал с организации первого в стране фестиваля фольклорного танца. Его успех стал последним аргументом, укрепившим Моисеева в мысли, что создавать профессиональный коллектив, который бы собирал и развивал лучшие образцы народного творчества, - необходимо. На письме, направленном им в правительство, появляется резолюция Молотова: "Идея хорошая, пусть автор ее реализует".

10 февраля 1937 года - первый сбор небольшой (40 человек) труппы, составленной Моисеевым из самодеятельных артистов, выпускников хореографических училищ и опытных балетных профессионалов. Мог ли кто ожидать, что их первые шаги прозвенят азартной дробью на полстраны? Но в следующем, 1938м, ансамбль уже танцевал на правительственном концерте в Большом Театре, выступал героем трехдневной горячей дискуссии в ВТО и пожинал богатый урожай зрительских восторгов, которые скоро перерастут во всенародную любовь. Свидетельство тому - неизменные аншлаги. На каждом концерте и на протяжении 61 года существования. Нет, не то слово! Не существования - а бурной и счастливой жизни. Доволен ли он?

Его ансамбль - давно эталон и мировая знаменитость. Начав с нуля (никогда и нигде не было аналогов тому, что он задумал), Моисеев путем проб и ошибок создал новый жанр - сценический народный танец и выстроил собственную уникальную систему, без которой не могла бы появиться ни студия при ансамбле (1943 год), ни многочисленные коллективы последователи. Он твердо прочертил линию жизни своего ансамбля, и эта линия - восходящая, от отдельных танцевальных номеров, через хореографические композиции и сюжеты, к одноактным спектаклям. Сегодня их семь.

Так доволен ли он?

Гордится - многим из сделанного. Но и не скрывает: "Моей конечной целью было создание театра с труппой такого уровня, при котором я мог бы осуществить любую постановку, вплоть до классического балета. Но повидимому, это уже не получится...". Он никогда не был праздным мечтателем, и все, что было в его воле, сделал. Но свое слово "сказали" и объективные обстоятельства.

"Птичьи права", на которых вплоть до 1988 года жила студия при ансамбле, не позволили ввести в учебную программу две равноправные дисциплины - классику и народный танец.

Война оттеснила на задний план все задачи, кроме одной - сохранить ансамбль. Основательно поредевший - часть танцоров мобилизована - он без устали колесит по стране, выступая в госпиталях, военных частях, на заводах, иногда по три раза в день. Не было никаких дотаций - зарабатывали сами. Мало того, внесли полтора миллиона на оборону.

Сразу после войны - гастрольный марафон.

В 1945м моисеевцы первыми выступили перед финнами, еще не забывшими кампании 1939/40 годов, - и заставили их, демонстративно скрестивших руки на груди, разразиться аплодисментами.

В 1955-м первыми, после возобновления культурных связей, отправились во Францию - и произвели переворот... в моде. Должно быть, вдохновленные хореографической миниатюрой "Партизаны", парижанки вдруг надели сапоги и шапки а ля кубанский казак. А Моисеев тогда был избран членом Французской Академии музыки и танца.

Ансамбль стал и первой ласточкой, оказавшейся на североамериканском континенте после заключенного в 1958 году соглашения о культурном обмене между двумя супердержавами. Довольно одной газетной фразы, чтобы представить себе, какое впечатление тогда произвели на американцев моисеевцы: "Если в "Метрополитенопера" будущий сезон не состоится, пусть никто не удивляется, это значит публика, приведенная в восторг выступлениями русских, разнесла театр". Ансамбль побывает в Соединенных Штатах еще восемь раз. Дважды, в период охлаждения советскоамериканских отношений, на его концертах будут взрывать бомбы, но будет и признание другого рода - две премии в области танца, премия журнала "Данс Мэгэзин" и полученная Игорем Моисеевым в 1995 году премия "За особый вклад в развитие культурных отношений между США и Россией", уникальность которой заключается в том, что кроме него ее имеют еще только два человека в мире, - Вэн Клайберн и Мстислав Ростропович. В январе 1998 г. И.моисеев награжден Российской Независимой премией "Треумф".

Будут и другие награды (только орденов у Моисеева 20 - восемь отечественных и двенадцать иностранных), но будет тот же труд до седьмого пота, нескончаемые овации, яркие впечатления, потому что сверх перечисленных ансамбль побывает еще в 54 странах и вдосталь поездит с концертами по родной стране. Но гастрольный марафон имел и оборотную сторону, видимую, может быть, только Моисееву. "Находясь в постоянных разъездах, - сказал он однажды, - трудно последовательно и логично развиваться, таким образом, то, что я расчитывал сделать в более короткие сроки, растянулось на десятилетия. К сожалению...".

Но начнется очередной концерт - и вновь, как вчера, как десять, двадцать, сорок лет назад, помчится управляемая им победная кавалькада, сметая на своем пути чей-то снобизм или скептицизм, неизменно возбуждая вокруг себя эмоциональные вихри. И тени - сожаление о несделанном, неудовлетворенность, которую и он, как настоящий художник, знает, растворятся в чудесных фантасмагориях "Ночи на Лысой горе", в сладострастных ароматах "Вечера в таверне", в экзотической прелести сказки "Цам" и в феерическом многообразии каждого из трехсот поставленных Моисеевым танцевальных номеров.

Будет только свет. Праздник. Чудо.