Сексуальные скандалы - демократия для убогих

На неделе в США разразился сексуальный скандал, фигурантом которого стал губернатор штата Нью-Йорк Элиот Спитцер, уличенный в близких отношениях с VIP-проститутками.

Через день после начала скандала были обнародованы данные соцопроса: 70% респондентов возмущено безнравственностью и лицемерием губернатора и считает, что он должен покинуть пост губернатора. А 12 февраля, покаявшись должным образом перед журналистами и извинившись перед семьей, Спитцер подал в отставку.

Столь радикальная реакция на подобные скандалы вызывает определенную зависть в России, где принято считать, что расплата за сексуальные прегрешения является признаком настоящей демократии и свидетельством реальной ответственности представителей власти перед народом. Особую роль в этих представлениях играют публичные покаяния, как бы подтверждающие тот факт, что общество уполномочено требовать от чиновников особой "чистоты" и нравственности, в то время как его рядовые члены могут спокойно нарушать эти нормы. На этот счет есть даже особая теория, согласно которой люди, наделенные властью, расплачиваются таким образом за близость к центрам принятия решений и те преимущества, с которыми связано их положение. Что несколько противоречит законам, поскольку в их рамках речь идет не о "чистоте" самой по себе, а о должностных злоупотреблениях, а попадающая в центр внимания "клубничка" играет в этих сюжетах роль катализатора, позволяющего гарантировать необратимость скандала.

Классическим примером этого парадокса является пресловутый "моникагейт", в ходе которого прокурор Кеннет Стар напрасно твердил, что предметом расследования является не сам факт грехопадения, а преступные действия, связанные с попытками Била Клинтона препятствовать расследованию: его попытки отрицать случившееся и "склонения к лжесвидетельству" третьих лиц. Именно этот формальный подход и позволил Клинтону сохранить власть в ходе процедуры импичмента и сенатского расследования. Тем не менее в течение года интимные подробности отношений президента и практикантки занимали первые полосы американских и мировых СМИ, и Клинтон вошел в историю как президент, осквернивший Овальный кабинет и надругавшийся над столь дорогими для американцев семейными ценностями. При этом никого не смущает тот факт, что при менее избирательном подходе число кающихся грешников могло быть гораздо более внушительным. Ведь сам факт существования проституции подтверждает распространенность "связей на стороне", а после сексуальной революции 1960-х внебрачные отношении стали повсеместной практикой.

Более того, на этот счет уже сложились определенные нормы, подразумевающие свободу выбора, гендерное равенство и превентивное инструктирование подростков относительно техники подобных отношений. Возникло понятие "сексуального харассмента", а в список признаков "сексуального домогательства" попали такие невинные действия, как попытка подать даме пальто или заплатить за нее в кафе. Одновременно массовая культура пропагандирует измены и сексуальную распущенность, наделяя их своеобразным шармом, - но только в тех случаях, когда они не сопровождаются служебными или иными злоупотреблениями.

В результате получается, что рядовой гражданин или преуспевающий бизнесмен имеет полное право "снять девочку" и, "используя свое положение", даже закрутить с ней полноценный роман (см. фильм "Красотка"). Для лиц, причастных власти, такие возможности закрыты. В таком контексте готовность общества возмущаться "развратными чиновниками" и копаться в их "грязном белье" выглядит рудиментом "протестантской этики", компенсирующим чувство вины за практически узаконенное нарушение ее строгих норм.

Эти лежащие на поверхности противоречия и компенсаторная природа "общественного возмущения" определенным образом сказываются на технологии раскручивания сексуальных скандалов. Как правило, все начинается с вброса информации о сексуальных утехах влиятельного лица. Дальнейшее зависит от поведения "развратника". Для отставки губернатора штата Нью-Йорк Элиота Спитцера хватило несколько дней. Глава британского МВД Дэвид Бланкетт ушел через пару недель после обвинения в использовании служебного положения для улаживания семейных дел своей замужней любовницы. Президент Израиля Моше Кацав, подозреваемый в серии изнасилований женщин-подчиненных, и Билл Клинтон сопротивлялись в течение года. В итоге Кацав не выдержал и ушел, а Клинтон устоял.

С точки зрения технологии раскручивание этих сюжетов происходило по одной и той же схеме: расследование, слив информации в СМИ, скандал, тиражирование подробностей и разрастание общественного негодования. Просто в двух первых случаях фигуранты быстро сломались, и до применения "тяжелой артиллерии" дело не дошло.

Что касается методов промывки мозгов, их удобнее всего изучать на примере классической истории с Моникой Левински, "затравкой" которой стала интернет-публикация: "желтый" журналист Мэтт Драдж рассказал о том, как журнал Newsweek снял из номера статью об интимных отношениях президента Клинтона с бывшей стажеркой Белого дома. На следующий день Драдж обнародовал ее имя - Моника Левински. И только после этого "сенсацию" стали тиражировать остальные СМИ. С этого момента в центре внимания оказались именно пикантные подробности об "оргиях" в Овальном кабинете и специфических пятнах на платье Моники. Эти образы вытеснили из общественного сознания юридическую подоплеку истории, начавшейся с того, что некая Пола Джонс годом ранее подала иск о сексуальных домогательствах со стороны Клинтона еще во времена его губернаторства в Арканзасе. Информация о расследовании этого обвинения ранее появлялась в прессе, но не вызвала интереса, что, судя по всему, объяснялось невзрачностью сюжета, касавшегося "дел минувших дней". На этом фоне история Левински, дозированно пополнявшаяся все новыми пикантными подробностями, произвела настоящий фурор.

Естественными следствиями подобных историй становится передел властных полномочий. Так, даже относительно благополучно закончившийся "моникагейт" негативно сказался на имидже Демократической партии и положении вице-президента Альберта Гора, который проиграл президентскую кампанию 2000 г. Джорджу Бушу. Мало кто сомневается в том, что за сексуальным скандалами с участием известных политиков, как правило, стоят вполне определенные цели, и потому эти спектакли тщательно режиссируются, что отчасти подтверждается ролью, которую сыграла в "моникагейте" Линда Трипп, дружившая чуть ли не со всеми участницами скандала и направлявшая действия Моники Левински. Пикантность этой истории придает тот факт, что Линда Трипп работала в администрации Клинтона, а до этого - в аппарате президента Буша-старшего, которого "боготворила".

Герой последнего скандала Элиот Спитцер прославился своей непримиримостью к злоупотреблениям на посту прокурора штата. Проведя серию громких расследований, затронувших интересы крупных инвестиционных банков, ПИФов, брокерских фирм, страховых кампаний и даже руководства Нью-Йоркской фондовой биржи, Спитцер получил прозвище "Ураган Элиот". И теперь жертвы его принципиальности не скрывают своего "удовлетворения" случившимся.

Отдельным вопросом являет позиционирование "жертв" сексуальных преступлений, которые по мере раскручивания скандалов превращаются в "палачей" не только для своих обидчиков, но и для членов их семей. Далеко не всегда понятно, что заставляет их предавать гласности подробности своей интимной жизни - желание отомстить, давление органов правосудия или меркантильные соображения. Так, если верить американским СМИ, успех книги Моники Левински вызвал раздражение Полы Джонс, которая мечтает издать собственную книгу и предать гласности подробности, касающиеся ее личной жизни, несмотря на все издержки, которые может иметь эта затея для ее несовершеннолетних детей.

Практика "сексуальных скандалов" размывает такие естественные реакции, как стыд и брезгливость, играет на самых низменных чувствах - зависти, стремлении самоутвердиться за счет унижения другого, сексуальных и других комплексах. И, наконец, отвлекает публику от других проблем.

Что касается России, попытки "подсадить" ее на сексуальные разоблачения, предпринятая во второй половине 1990-х, не получили продолжения. Первый скандал разразился в 1997 г., когда публике была предъявлена видеозапись, на которой министр юстиции Валентин Ковалев расслабляется с девочками в "солнцевской бане". Через два года история повторилась с генеральным прокурором Юрием Скуратовым, который занимался тем же самым, но не в бане, а специально оборудованной для подобного времяпрепровождения квартире. Оба раза дело закончилось отставками и уголовными делами, а тот факт, что обе пленки были показаны по центральным телеканалам, свидетельствует о том, что подоплекой этих сюжетах были серьезные конфликты с участием очень влиятельных персон.

Но у власти хватило ума прекратить эту практику, да и публика отреагировала достаточно вяло. Не исключено, что отсутствие интереса связано с тем, что "клубничка" показалась народу невинной шалостью в сравнении с иными, гораздо более отвратительными беззакониями, распространенность которых как раз и позволяет говорить о несовершенстве российской демократии.