Евросоюз подвергается испытанию российским фактором

Перспективы политики интеграции Украины в НАТО и Евросоюз органически связаны не только с обеспечением партнерского характера отношений с государствами этих международных альянсов, но также и с политикой неоимпериализма России.

На сегодня политика евро- и евроатлантического партнерства и интеграции Украины (далее - политика ЕАИ) подвергается серьезному испытанию российским фактором.

Исходя из установок о недопустимости воплощения цивилизационного выбора Украины в пользу Запада и преследуя цели по недопущению присоединения Украины к его двум определяющим формациям - НАТО и ЕС - Москва прибегла к политике `на опережение` в пределах отношений с государствами Евросоюза, отдельно - Еврокомиссией и структурами НАТО; активная и чрезвычайно сложная дипломатия до недавнего времени велась с Вашингтоном. Эта политика выразилась в проведении гранд-пропагандистской кампании на основе массированной информационно-аналитической и масс-медийной деятельности по нивелированию членства Украины в НАТО; в среде европейского политического и делового истеблишмента мастерски осуществлялась `дипломатическая миссия` по дискредитации международной репутации Украины, маркирование ее как государства `российской сферы`.

Промахи против успешности российской политики

В этом контексте Москвой была проведена эффективная работа, следствием чего стало отчуждение части европейского и американского политикума от идеи расширения НАТО и ЕС на Восток, что и повлекло за собой паралич политики ЕАИ Украины. Обвинять со стороны Киева Запад в недальновидности и предательстве было бы можно, если бы сам Киев, во-первых, развернул энергичную информационную и дипломатическую кампанию по разоблачению российской политики `на опережение`, а во-вторых, не совершил тождественный `промах` у себя дома.

Свою состоятельность в плане влияния на европейское позиционирование относительно международных проблем Москва демонстрировала не раз. Однако для обеспечения `гарантий успешности` российской политики по противодействию украинской политике ЕАИ Москвой было развернуто и другое направление деятельности - внутриукраинское. И если, несмотря на все замечания, политику ЕАИ Украины можно назвать удовлетворительной, то политику предотвращения и противодействия усилению российского влияния в Украине иначе как `игнорированием` не назовешь.

Это наблюдение указывает, что Киев не имеет никаких моральных оснований упрекать европейских и натовских партнеров в их несолидарности с Киевом в вопросах, скажем, декабрьского ПДЧ для Украины или поддержки в отношениях с Москвой. Также в контексте приведенного вызывают серьезную обеспокоенность попытки определенных политических кругов Украины перевести ответственность за потенциальный провал собственной политики ЕАИ на западных партнеров и российских оппонентов. Ведь очевидно, что Киев `проигрывает` у себя дома, будем надеяться, только в первой части игры.

И если в ее заключительной части Киев не исправит положение, то, образно говоря, киевская карта с политикой ЕАИ будет бита как в пространстве евроатлантического сообщества, так и на Украине.

Наблюдение за поведением Москвы, как и изучение имеющихся в наличии `рычагов влияния`, также указывают на то, что угрозы, связанные с российским противодействием вступлению Грузии и Украины в НАТО, носят не гипотетический, а потенциальный характер.

Сейчас речь нужно вести не столько об очевидной спланированности вышеупомянутых российских действий, сколько о политическом антагонизме, который подкреплен политически, экспертно, финансово и организационно, дипломатически и военным образом. По сути, Россия относительно Украины ведет информационную, дипломатическую и энергетическую войны; провокации происходят чуть ли не каждую неделю. Что дальше на очереди? Активация угроз для политической и военной безопасности Украины?

Развитие ситуации на Кавказе не вдохновляет на оптимистический лад. Политический антагонизм абхазской стороны, ее тесная связь с Москвой и присутствие российского военного фактора в регионе указывают на то, что договоренности в ближайшее время достигнуты не будут.

По всей вероятности, со стороны России будут приниматься дальнейшие меры по дестабилизации региона - государственной дезинтеграции Грузии и Азербайджана как инструмента противодействия вступлению Грузии в НАТО: не только Грузия (со своими Аджарией, Абхазией и Осетией), но и Азербайджан являются довольно уязвимыми с точки зрения сепаратизма - в последнее время в России и на Кавказе активизируется лезгинский сепаратизм. А в `рукаве` у Москвы есть еще такая вещь, как Нагорный Карабах... Если таковое будет иметь место, необходимостью будет обеспечение готовности Киева к тому, что Россия тождественным образом будет действовать по отношению и к Украине. В любом случае, с точки зрения интересов национальной безопасности Украины, вопросы безопасности и обороны (прежде всего, в части политической и военной безопасности) выступают приоритетами нынешней государственной политики: как внутренней, так и внешней.

В конце концов, что лежит в основе того, что позволяет Кремлю вести относительно `исторической судьбы Украины` убедительный дипломатический и политический диалог с Западом, вызывающе вести себя в межгосударственных отношения с Украиной, демонстрировать убежденность в своих возможностях корректировать внешнеполитические планы Киева и международную политику государств Евросоюза? На наш взгляд, в основе такого поведения Кремля лежат объективные возможности внутреннего влияния на Украине.

В то время как Киев прилагал усилия в политике партнерства и интеграции в НАТО и Евросоюз (что идет вразрез с российскими геополитическими представлениями), Москва на протяжении длительного времени (как минимум с 1997 г.) всячески укрепляла свои позиции на Украине. Работа велась как на `национальном` уровне, так и на `региональном`, прежде всего в среде аппаратов всех без исключения центральных органов государственной власти Украины; территориально концентрация усилий была направлена относительно Крыма, Луганска, Харькова, Донецка. Мощная работа также велась и в среде политических сил, как правило, во время избирательных кампаний путем политтехнологического и финансового `содействия`, которое выливалось если не в беспомощное партийное маневрирование вокруг проблем государственной политики Украины, то в деактуализацию объективных проблем этой же политики, в искажение ее целей/задач, искривление в видении приоритетности, способов и средств воплощения национальных интересов Украины.

Одним из главных направлений этой работы стало `налаживание и всяческое укрепление связей` с пророссийски настроенными лицами и организациями. Ее развитию немало способствовал `российский бизнес` на Украине, который был и до сих пор остается политически ангажированным Кремлем в дела внешней политики России. Этот бизнес выполнял и выполняет триединое задание: искать `своих людей` и привлекать к сотрудничеству `на общее украинско-российское благо` - вести дело до приобретения контроля в соответствующих отраслях/секторах. Таким же образом к российским планам были привлечены на Украине и пророссийские клерикальные круги, которые действовали и действуют не менее активно, чем деловые.

Такого плана робота усиливалась и постоянно растущей информационной деятельностью, которая базировалась на масштабной технической и человеческой инфраструктурах. Информационная политика Москвы развивалась одновременно с непрестанным усилением аналитической пророссийских `мозговых центров`, ростом их количества, формированием автономных пророссийских экспертных сетей в Украине.

Нужно заметить, что подобный подход свойствен не только информационной политике Москвы относительно Украины. Этот подход составляет основу всей международной информационной политики Кремля, последствия которой отчетливо проявляются в европейском информационном пространстве. Отношение европейцев к усилению российского информационного влияния было и остается тождественным украинскому - если обеспокоенность кто-то и проявляет, то она не вызывает какого-то серьезного внимания со стороны политикума: все заканчивается разговорами - одни пугают последствиями, другие эти запугивания высмеивают.

Недооценка российских стремлений

Европейский же политический дискурс преисполнен противоречивыми взглядами и аргументацией приоритетов деятельности НАТО и его и ЕС расширения; ощутимо вырос скепсис относительно Украины как надежного партнера и потенциального союзника; можно натолкнуться на рассуждения об Украине в тональности, как о `не сложившемся государстве`; немало аналитики, в которой осуждается западная политика `сдерживания` России, зато толерируется, а то и политически поощряется современный неоимпериализм России.

Все вышеприведенное подкрепляется серьезным финансированием со стороны Москвы. Несмотря на российскую шумиху о западных международных фондах, которые путем грантовой деятельности формируют `нелояльное` общественное мнение и поведение, российские легальные и нелегальные `фонды` вели и ведут свою антиукраинскую деятельность по большей части латентно и, как свидетельствуют итоги, значительно масштабнее и эффективнее.

В итоге, Москва смогла создать сверхсложную, однако контактно высокочувствительную агентурную сеть, на основе которой сведена система российского влияния на политический процесс и кадровую политику на Украине, а также без преувеличения - на формирование содержания и организацию воплощения ее государственной политики. Мощность упомянутой системы является достаточной для коренной ревизии содержания внешней политики Украины. Можно предположить, что это все же не происходит, поскольку Москве необходимо обеспечить международную `чистоту эксперимента` - все должно произойти через народное волеизъявление пророссийских украинцев. И спешить нечего - контроль ситуации, как и средства его обеспечения, находится в твердых руках Кремля.

Именно упомянутый контроль и создает предметные угрозы в политической и военной сферах национальной безопасности Украины. Речь идет об угрозах, потому что наличие такого контроля придает гипотетической политической дестабилизации Украины потенциальность, потому что разглагольствования украинских рупоров Москвы перестают быть крикливо карикатурными и приобретают угрожающие черты пророссийского сепаратизма, потому что в Крыму межэтническое напряжение, спровоцированное местной властью, может превратиться в межэтническую конфронтацию, а та, в свою очередь, в пророссийский сепаратизм с `миротворческими гарантиями` Черноморского флота. Интересно то, что на двух восточных сверхважных стратегических оборонных направлениях Украиной были расформированы военные силы и соединения, разрушен план оборонных мероприятий... Даже экономические средства российского влияния приобретают угрожающие черты, поскольку, скажем, чрезмерная газовая зависимость от России превращается в политическую петлю для Украины. Москва также обладает информационными и идеологическими инструментами манипулирования настроениями широкой общественности. Мощность этого манипулирования граничит с угрозой для Киева потери управляемости обществом, а в условиях задействования пророссийского `кадрового потенциала` в системе органов власти Украины. и потерей управляемости государством.

Однако российские устремления и усилия относительно Украины всегда Киевом недооценивались, недозамечались. Как правило, попытки привлечь внимание к достаточно заметному процессу упрочения российского воздействия на Украине и его целей или отбрасывались как признаваемые за русофобию или политическую паранойю, или не имели какого-то серьезного отражения в политических решениях и адекватной организации мероприятий по противодействию.

Скажем, подход уже нынешнего высшего руководства Украины спорадически применять вербальные, дипломатические и международно-правовые мероприятия в противодействии намерениям Москвы поставить под свой политический контроль Киев никак себя во внешнеполитическом смысле не мог оправдать. Он также оказался совершенно напрасным во внутриполитическом измерении - поскольку, прежде всего, сам орган законодательной власти как и правоохранительная система Украины в целом серьезно поражены фактором российского проникновения.

В отличие от ситуации в Евросоюзе или НАТО, или же в Китае или Японии, где российское воздействие проявляет себя через политически умеренные пророссийски настроенные группы, которые, к тому же, действуют в пределах политического процесса в обстоятельствах баланса или паритетности с другими патриотическими силами, которые по-другому внешнеполитически ориентированы, и где все политические группы являются национально рационалистическими, а каждый замеченный в избыточной ангажированности в российские (или в какие-либо другие) авантюры получает клеймо политического аутсайдера, в Украине такой баланс является нарушенным. На Украине речь идет не об украинских политических группах, которые пророссийски ориентированы, а о политических группах инспирированных и управляемых Кремлем, действующих в национальных интересах России, по большей части - в рамках политики российского неоимпериализма. И если Киев не найдет адекватных аргументов данной ситуации, то вскоре, скажем, в период очередной президентской избирательной кампании или во время вероятных досрочных парламентских выборов, украинские марионетки Кремля будут осуществлять попытку легитимизации не просто пророссийской ориентации внешней политики Украины (что называлось бы ревизией), а установок внешней политики России в пределах государственной политики Украины. Если же это не удастся - будут задействованы сценарии политической дестабилизации Украины в целом, или ее отдельных регионов.

В это не верится потому, что этого `не может быть`, потому что `россияне наши братья`? Политическая страшилка, неподкрепленная фактами, параноидальная русофобия `чистой воды`? Или качественная оценка объективной ситуации, сложившейся в Украине, которая должна быть взята во внимание украинским политикумом в выработке адекватного поведения? Может ли метод анализа, к которому прибег автор - `от общего к конкретному`, кем-то быть отрицаемым и опровергнутым?

Цели политики партнерства и интеграции Украины в НАТО и ЕС

На сегодня, в контексте достижения целей политики партнерства и интеграции Украины в НАТО и Евросоюз, к актуальным вопросам в отношениях Украины с Альянсом (в первую очередь - проблемы с одобрением в декабре этого года ПДЧ Украина- НАТО), Евросоюзом (успешное завершение переговорного процесса и одобрение Усиленного соглашения Украина-ЕС, Соглашения об ассоциации Украина-ЕС, Зонах свободной торговли Украина-ЕС, начало переговорного процесса о ЗСТ+, инициативы Восточного партнерства, а также обеспечение облегченного визового режима и гуманизации пограничного контроля), и в отношении приоритетов стратегического взаимодействия с европейскими и натовскими партнерами стоит отнести следующие:

- Киев должен доказать свою состоятельность контролировать общественно-политическую ситуацию на востоке и юге Украины и предотвратить потенциальные угрозы сепаратизма и межэтнической конфронтации: как доказывает анализ экспертной и дипломатической дискуссии, с точки зрения Альянса и Евросоюза, центральным блоком вопросов на сегодня выступает состоятельность доведения украинской стороной способности обеспечить управляемость политическим процессом и способность обеспечить гарантии политической стабильности Украины в целом. В этом отношении также важным является доведение украинской стороной возможностей избежания рисков/угроз национальной безопасности Украины сепаратистского и межэтнического характера.

- Вторым блоком вопросов выступает `повестка дня` украинско-российских отношений. Есть определенные основания считать, что, с одной стороны, натовская и евросоюзная стороны серьезно обеспокоены способностью Украины эффективно противодействовать избыточному российскому политическому и информационному воздействиям, а с другой, напугана перспективой развертывания межгосударственной конфронтации (наподобие российско-грузинской).

- Третьим блоком вопросов выступает содержание украинского поведения и политики в рамках ВТО. К Украине присматриваются и пристально следят за ее первыми шагами все, однако, прежде всего, европейские партнеры. Важно, чтобы Киев демонстрировал больше характера по отношению к выполнению взятых на себя обязательств, чем по отношению к замечаниям с их стороны. Также было бы разумно не спешить с проявлением собственных позиций относительно перспектив вступления в ВТО России: когда придет время, Россия сама поинтересуется нашим отношением относительно ее намерений.

В любом случае, является целесообразным сообщить натовской и евросоюзной сторонам понимание и осознание Киевом проблем, с обеспечением политической стабильности Украины и комплексом проблем, связанных с обеспечением вступления Украины в НАТО, изложить `план решительных действий` как относительно нынешних приоритетов внутренней политики, так и относительно поведения в отношениях с Россией.

Если считать, что для Украины перспектива одобрения в декабре этого года ПДЧ относительно НАТО сохраняется, то можно допустить, что в ноябре Альянс должен провести `политический аудит` ситуации в Украине и эффективности мероприятий/действий власти. Однако уже сейчас натовская сторона должна убедиться, что Киев:

- осознает имеющиеся проблемы, собственные возможности и возможности Альянса, адекватно воспринимает аспект цейтнота относительно достижения дипломатических договоренностей, касающихся одобрения в декабре этого года ПДЧ относительно НАТО;

- по делу `декабрьского ПДЧ` руководствуется отдельной `повесткой дня` (однако созвучной упомянутому выше плану) и прикладывает `все возможные усилия`;

- является честным в диалоге и открытым для помощи, которую Альянс мог бы предоставить, если усилий Киева недостаточно (или будет недостаточно) и их необходимо усилить. Для успешности переговорного процесса также важно, чтобы натовская сторона могла убедиться в серьезности намерений Киева учитывать предоставленные со стороны Альянса консультации;

- политически решителен и способен подготовить и успешно провести программу люстрации (как необходимой меры по подготовке к вступлению в НАТО);

- способен обеспечить эффективность пограничного и таможенного контроля в условиях незавершенного процесса делимитации и демаркации государственной границы, а также готов к межведомственному обмену соответствующей информацией.

Если же перспектива одобрения в декабре этого года ПДЧ Украиной потеряна, то целесообразным остается доведение с украинской стороны до натовской неизменности и политической решительности Киева относительно дальнейшего активного осуществления политики партнерства и интеграции в Альянс, ожиданий и готовности Киева к дальнейшим общим действиям в рамках этой политики. Кроме того в этом случае Украине не стоит предлагать какие-то новые инициативы, целесообразно высказать готовность к воплощению мероприятий, предусмотренных Планом действий Украина-НАТО и Целевым планом Украина-НАТО на 2008 год, соблюдению взятых на себя международных обязательств по линии НАТО.

- Также является весомым, чтобы Киев продемонстрировал обеспокоенность возникшей внутренней проблемой Альянса с обеспечением политического консенсуса и противоречивостью содержания трансатлантического диалога союзников по НАТО. Ведь проблемы развития и деятельности Альянса должны быть политически близкими Украине как государству-претенденту на членство в НАТО. Сейчас заметно, как русская дипломатия прибегает к очень энергичным усилиям по формированию `влиятельных международных групп - друзей России`, которые могли бы создать определенную альтернативу проукраинским официальным правительственным позициям на Западе и содействовать политике России не только относительно воздействия на деятельность и развитие НАТО, но и в более широком круге международных вопросов.

Обеспечение перспективы `декабрьского ПДЧ`

Скажем, является очевидным, что успехи в работе российских дипломатов в среде европейских союзников НАТО вдохновляют российских дипломатов в США в попытке изменения официальной проукраинской позиции Вашингтона, касающейся интеграции Украины в НАТО. Возможно, что целью-минимум такой деятельности является не так изменение официальной позиции Белого дома, как снижение активности американской дипломатии относительно предоставления Украине ПДЧ-НАТО в декабре этого года в среде европейских союзников по Альянсу. Расчет может быть в том, что такое снижение будет расценено европейцами в качестве сигналов: (1) о ревизии позиций США относительно политики расширения НАТО и о `потере интереса` Вашингтона к украинскому вопросу; (2) об изменении в приоритетах внешней политики США вообще.

Относительно обеспечения перспективы `декабрьского ПДЧ` для Украины стоит заметить, что решающим фактором этого вопроса (отношение европейцев) может оказаться способность Украины вывести вопрос приобщения Украины у Альянсу и содержания российской внешней политики на уровень открытого политического диалога в Европе. Необходимо усилить политическое, дипломатическое и экспертное присутствие Украины в европейском и трансатлантическом информационном пространствах, развернуть соответствующую информационную кампанию по объективизации/опровержению российских претензий относительно политики расширения Альянса вообще и относительно случая с Украиной в частности, неоимперской политики России в Восточной Европе и на Кавказе; развернуть дискуссию о собственно европейских интересах по развитию и деятельности НАТО, о политическом подтексте энергетической политики России, о проблеме обеспечения политического консенсуса в Европе, о деструктивности `российской призмы` во внешней политике европейских государств относительно Украины и о появлении связанных с этим системных угроз.

То есть предлагается сосредоточиться не только на развертывании информационной деятельности в середине Украины, а также (если не прежде всего) на информационно-аналитической деятельности в пространстве Евросоюза. Это будет соответствовать наступательному характеру украинских действий перед Бухарестским саммитом - будет его последовательным продолжением и эффективно поддержит уровень европейского внимания к Украине, проблемам развития НАТО, Евросоюзу и роли в этих вопросах российского фактора. Таким образом, в контексте перспективы одобрения ПДЧ Украины относительно НАТО в декабре этого года:

- кроме безусловного сосредоточения высшего руководства государства на выполнении Целевого плана Украина - НАТО на этот год среди важных (если не решающих) будет вопрос активизации дипломатической деятельности в среде союзников по НАТО, с одновременным развертыванием (по инициативе Украины) открытого политического и экспертного диалога;

- данный диалог между украинскими и натовскими партнерами должен был бы коснуться тематики развития НАТО и его современных политических приоритетов. Это дало бы возможность привлечь внимание к вопросам расширения Альянса значительно более широкого круга, прежде всего европейского политикума и экспертной среды. В пределах развертывания приведенного диалога является целесообразным проведение международной информационной кампании по вступлению Украины в НАТО;

- одним из элементов такой кампании, в интересах политики партнерства и интеграции Украины в НАТО, могло бы стать последовательное проведение международных форумов скажем, в Берлине, Риме, Париже, Вашингтоне, Брюсселе, Киеве.