22 января, 11:30
- Шестнадцать лет копила деньги, по чуть-чуть из пенсии, думала, когда внучка замуж выйдет, подарок ей сделаю. И вот на тебе - отдала все своими руками!
Во вторник Марине Павловне позвонил незнакомый мужчина. Сказал, что он врач-хирург из Люберецкой больницы N 40. И взволнованным голосом сообщил, что сын Марины Павловны, 45-летний Олег, разбился на машине и на срочную операцию немедленно требуется 200 тысяч рублей.
Для большей убедительности лжеврач описал внешность Олега и то, во что он был одет.
Выслушав рыдания бедной женщины, "эскулап" смилостивился и согласился провести операцию подешевле - за 150 тысяч. Уточнил: "А на книжке деньги есть?" Узнав, что нет, вздохнул: "Ну, готовьте сколько есть, сейчас за ними заедет мой помощник".
- Через 10 минут после звонка "Скорая" уже была внизу, - продолжает Марина Павловна. - Увидев машину, я уже ни в чем не сомневалась - поверила, что действительно звонили из больницы.
Встретив женщину на углу дома, "врач" со стетоскопом, в колпаке и зеленой медицинской униформе молча взял деньги у убитой горем пенсионерки и залез в машину.
- Меня, меня возьмите с собой! - рыдала женщина.
- Не положено! - бросил "хирург". - Идет операция. Завтра заедем и вас отвезем.
А через пять минут пенсионерке позвонил сын. Услышав в трубке голос Олега, женщина схватилась за сердце:
- Сынок, так тебе же операцию делают!
Олег бросился в милицию. Ивлева вспомнила, что "Скорая" была старого образца - "газелька".
Оперативники из УВД ЮВАО принялись прочесывать станции скорой помощи, пытаясь выяснить, как мошенник раздобыл машину.
А вот сами медики не удивляются.
- Сейчас некоторые хитрецы действительно покупают старые "Газели", перекрашивают под "Скорую" и ездят, - рассказали врачи. - Видимо, им так удобнее: правила дорожного движения можно не соблюдать, грузом никто не интересуется. А вот раздобыть реальную "Скорую" невозможно: машины стоят в гаражах, которые охраняются.
А Марина Павловна теперь ставит себе успокаивающие уколы. И надеется, что милиция все-таки найдет негодяя, у которого, похоже, не осталось ничего святого.