Для кого опасно самовластие, что мы задолжали НАТО, и где ищет союзников Путин

Недавнее выступление Путина в Мюнхене так напоминало советскую эпоху, что невольно задаешься вопросом - почему? и откуда этот тон?

В Чехии, где как раз обсуждается, разрешить ли размещение в Брдах американского радара, не мешало бы задаться теми вопросами, которые то и дело звучат в Соединенных Штатах и которых вы не услышите в Праге. Например, такой еретический вопрос - что, собственно, приобрели США в обмен на расширение НАТО, который сегодня охватывает не только Центральную Европу и Прибалтику, но и заигрывает с идеей вступления Украины и Грузии?

Кажущееся очевидным приобретением без больших расходов оборачивается не таким однозначным успехом перед лицом возрождающейся экономической и политической мощи России. Как показал Мюнхен, реакция России достаточно агрессивна. В прошлом остались времена, когда Североатлантический блок стремительно расширялся, а Россия была ослаблена распадом Советского Союза. На прошлой неделе Томас Фридман (Thomas Friedman) на страницах `New York Times` вывел две части достаточно провокационного уравнения. На одной стороне - Владимир Путин, выросший в годы `холодной войны`; к власти его привело стремление России восстановить свое влияние на международной арене. На другой - США; союзников у них хотя и больше, но новые члены НАТО не представляют собой какую-то серьезную военную силу. `Что мы получили? Чешский флот?`,- спрашивает Фридман. Подобная точка зрения является пусть и не господствующей, но достаточно распространенной. Прежде чем открывать в Чехии прения по американскому радару стоит подытожить, сколько мы сами сделали для союза, от которого ждем обеспечения своей безопасности.

Россия нацелилась на юг

Европы была так увлечена тоном выступления Путина, что гораздо меньшее внимание уделила тому, куда отправился Путин после мюнхенской конференции. Между тем, конечная точка этого путешествия поистине символична: впервые российский президент посетил Саудовскую Аравию, причем даже нога коммунистических вождей Советского Союза никогда не ступала на землю страны двух величайших святынь ислама. И вдруг король Абдалла, династия которого столько сил и средств вложила в поддержку афганских моджахедов, сражавшихся против советской оккупации, называет `человеком мира и справедливости` бывшего офицера КГБ, чья страна без восторга смотрит на рост численности собственного мусульманского населения.

Все указывает на то, что на авансцену выходит realpolitik, где интересы решают все. В интересах России, в ключе ее стратегии `сдерживания Соединенных Штатов`, искать и находить единомышленников даже среди бывших и настоящих союзников США, в тех регионах, где Вашингтон сейчас сталкивается с определенными трудностями. И не только. У кого могут найтись общие интересы, как не у стран, богатство которых зиждется на экспорте нефти? Естественно, что перед Россией на Ближнем Востоке должны открываться двери. Но насколько широко их удастся открыть? Помимо общих интересов нефтяного бизнеса существует еще и региональная политика. На Ближнем Востоке неуспехи американцев в Ираке значительно укрепили позиции Ирана. Саудовская Аравия, обладая несметными богатствами, в военном отношении не слишком твердо стоит на ногах, чего, разумеется, нельзя сказать об Иране, разрабатывающем собственную ядерную программу и распространяющем свое влияние на Ирак, Ливан, Палестину.

В конце концов, Саудовская Аравия скорее пойдет на снижение цен на нефть - лишь бы их соперники в Тегеране не увидели этих денег. Видимо, союз, кажущийся очевидным, совсем не обязательно самый выгодный и самый устойчивый, - это правило действует именно на Ближнем Востоке, где уже похоронено столько честолюбивых планов стольких держав.

Для кого опасно самовластие

К счастью, в собственной стране Путин может не бояться скептического к себе отношения. Да и кто бы безбоязненно на это решился? Замглавы кремлевской администрации Владислав Сурков даже сравнил своего высшего начальника с Франклином Рузвельтом, поскольку Путин, мол, сталкивается с теми же проблемами, какие были у США в 20-30 годы прошлого века. На эту тему можно было бы порассуждать, если бы существовали хоть какие-то гарантии, что президент Путин - подобно Рузвельту - не отступит от принципов демократии, а в борьбе с монополиями и олигархами дистанцируется от коммунистов.

Пока что функционирование демократии в России вызывает обоснованные сомнения. Достаточно взглянуть на то, как власть ведет себя по отношению к оппозиционным партиям, как ей служат, скорее, прислуживают, СМИ. И когда Сурков ссылается на высказывание Рузвельта 1941 года о том, как опасен мир, управляемый небольшой группой лиц, невольно задаешься вопросом: а сколько человек и каким образом управляет сегодня Россией, и не является ли их правление абсолютно бесконтрольным? В Мюнхене Путин указывал на то, что мир, которым управляет кто-то один (то есть США), слишком нестабилен и уязвим. Так что он сам может догадаться, почему так нестабильна и уязвима Россия, которой управляет кремлевская `вертикаль власти`.