Сегодня многие россияне забыли, чем они обязаны Ельцину

Борис Ельцин был освободителем России, человеком, положившим конец 70 годам коммунистической диктатуры.

Но он же чуть не погубил Россию, позволив свободе превратиться во вседозволенность, демократии - в анархию, а свободному рынку - в грабительскую эксплуатацию.

Свой момент величия он пережил летом 1991 г., когда героически бросил вызов старому Советскому Союзу, взобравшись на танк и посрамив заговорщиков, устроивших государственный переворот против Михаила Горбачева.

Но как часто бывает с лидерами России, триумф в конечном итоге обратился в катастрофу. Ослабленный болезнями, а еще больше - водкой, он потерял контроль над страной. Его последние годы у власти были отмечены хаосом, коррупцией и почти полным крахом правовой системы. Он уходил с поста сломленным, вызывавшим всеобщее презрение человеком.

Сегодня многие россияне забыли, чем они обязаны дюжему сыну уральского крестьянина. Ельцин стал для Москвы глотком свежего воздуха - энергичный, серьезный мэр, который в последние дни коммунизма на практике показал, как призывы Горбачева к гласности и перестройке могут воплощаться в повышении качества управления. Это продлилось недолго. Он громко рассорился с Горбачевым и был снят со своего поста - этой пощечины он ему так и не простил.

Но, когда наступил кризис, Ельцин, подобно Черчиллю, ухватился за него с отвагой и театральностью прирожденного лидера. Он постыдил заговорщиков и, запретив коммунистическую партию, отправил на свалку истории их обветшавшую идеологию. Опьянев от новых свобод, россияне с энтузиазмом восприняли перемены. В 1991 г. Ельцин получил мандат на проведение реформ, победив на первых почти за сто лет свободных выборах лидера государства. Ельцин торопился. Но, как и многие до него, Ельцин подписывал свои революционные указы, не понимая, какие силы он выпускает на свободу, и забывая о фатальной российской тенденции бросаться из одной крайности в другую.

С одобрения Запада он доверил реформирование склеротической экономики при помощи шоковой терапии молодому прозападному экономисту Егору Гайдару. Результат оказался катастрофическим. Были приватизированы целые отрасли - нефтяная, газовая, сталелитейная. Рабочие получили акции своих предприятий. Горстка ловких предпринимателей оценила свой шанс и скупила за бесценок ваучеры у рабочих. К 1995 г. половина российской экономики была в их руках. Они начали эксплуатировать свои монополии и защищать обретенные привилегии, и так деньги превращались во влияние, а влияние - в коррупцию. И, в то время, как обнищавшие пенсионеры выходили торговать на улицы, зарождался новый ненавистный класс олигархов и их прихлебателей - новых русских.

Между тем, конкуренты выясняли свои отношения в уличных разборках. Милиция была беспомощна, а на закон никто не обращал внимания. Ельцин как будто специально настроил страну против демократии, рынка и дружбы с Западом.

Ельцин еще мог бы постоять за себя, не будь он так болен. В 1996 г. он одержал блестящую победу на очередных президентских выборах, потому что люди увидели в нем честного человека, борца за свободу, готового вернуть страну к ее старым ценностям и традициям. Что бы ни думал мир о нем после расстрела российского парламента в 1993 г., когда депутаты пошли против конституции, отказавшись принять указ о его роспуске, большинство россиян приветствовало решительность Ельцина. Однако он победил, в том числе, и потому, что олигархи, почувствовав угрозу своему положению, начали громкую пиар-акцию по повышению его рейтинга.

Но в этот момент своего триумфа Ельцин испытал тяжелый сердечный приступ и полностью так и не восстановился. Он передал бразды правления `советникам`, которые защищали его, набивая свои карманы. Он тщетно искал лояльного премьер-министра, который был бы при этом хорошим управленцем, но к 1998 г. дела в экономике шли из рук вон плохо, и рубль рухнул вместе с остатками доверия к Ельцину. Миллионы россиян потеряли свои сбережения. Он должен был бы уйти в отставку, но слишком многие были заинтересованы в том, чтобы он остался.

По мере ослабления хватки Ельцина появлялись новые вызовы: Чечня, напряженные отношения России с бывшими частями ее империи, развал системы здравоохранения и образования и необузданная инфляция. Россияне чувствовали себя покалеченными и сбитыми с толку, и в условиях новой хаотичной свободы тосковали по прежней определенности и стабильности. Страна, которая приветствовала русского `медведя`, пришедшего на смену сухому, любящему поучать Горбачеву, хотела теперь немного порядка и от нового лидера. Все более постыдными становились его публичные эскапады - неожиданное дирижирование немецким оркестром, `усталость`, которая не позволила ему сойти с трапа самолета в ирландском аэропорту, его почти односложные пресс-конференции и инцидент с ущипнутой стенографисткой. Для большинства россиян все это было невыносимым унижением.

Но, несмотря на все его слабости, многих восхищала крестьянская смекалка Ельцина, который понимал, что движет Россией. Вместе со всей страной он вернулся к христианским корням. Будучи председателем обкома партии в Екатеринбурге (который тогда назывался Свердловском), он выполнил указание партии по сносу дома, в котором убили царя и его семью. Он не простил себе этого кощунства и делал все для того, чтобы восстановить былое влияние и авторитет православной церкви. По его инициативе в 1998 г. в Санкт-Петербурге прошло захоронение останков расстрелянной царской семьи, призванное стать символом национального примирения.

Ельцин оторвал страну от ее жуткого прошлого и дал ей шанс стать уважаемым нравственным членом мирового сообщества. Россия еще не нашла свое место в нем. Но без Ельцина эти поиски никогда бы не начались.