Убийство и репрессии никого не заставят уважать Россию

Убийца Александра Литвиненко, бывшего сотрудника КГБ, отравленного в прошлом году в Лондоне, думал, что преступление сойдет ему с рук.

Именно поэтому, по мнению полиции, он использовал радиоактивный полоний - смертельный яд, который практически невозможно обнаружить.

Однако врачи нашли следы полония в истерзанном теле Литвиненко, а на прошлой неделе британская прокуратура приняла решение добиваться экстрадиции Андрея Лугового, другого бывшего офицера КГБ, по обвинению в этом убийстве. Все, что задумывалось скрыть в тени безвестности, осветилось ярким светом дня. Луговой отрицает свою причастность к этому делу, и сам неоднократно говорил, что готов приехать в Лондон и представить доказательства своей чистоты. Однако российские власти утверждают, что экстрадицию граждан страны запрещает конституция.

Утверждения о том, что к уголовной ответственности за смерть Литвиненко должен быть привлечен президент России Владимир Путин, Кремль с негодованием отвергает, называя абсурдными - и совершенно правильно делает, ибо подобные обвинения не сопровождаются никакими уликами. Однако российский лидер несет моральную ответственность за то, что руководит страной, где убийство превратилось в простой инструмент политики и бизнеса. Среди последних самых известных жертв этого инструмента - независимая журналистка Анна Политковская и Сергей Козлов (так в тексте - прим. перев.), один из высших чиновников центрального банка, занимавшийся расследованием банковских махинаций. Если бы подобное произошло в демократической стране, оппозиция уже поджаривала бы любого президента на медленном огне.

Но именно `если бы. . .`. В том-то и дело, что Россия не является демократической страной в нормальном значении этого слова. Россия - это авторитарное государство, где закон - не право гражданина, а диктат Кремля. И этому тезису не противоречит даже факт огромной популярности Путина. Ему на руку играет крупнейший экономический бум в России за прошедшие сто лет. В истории немало авторитарных лидеров, которым повезло на экономическую конъюнктуру.

На это Путин и его сторонники обычно отвечают, что не дело Запада, мол, читать нам нотации, пусть сначала соринку из собственного глаза вынут. Их любимый аргумент - `у каждой страны свои плюсы и минусы`, а самый популярный пример ошибок устоявшейся демократии - американская авантюра в Ираке.

Кое-кто из путинского лагеря обязательно добавит, что России нужно больше времени, поскольку западные страны до своего (и то далеко не идеального) демократического уровня росли веками. По их словам, годы, прошедшие после распада Советского Союза с точки зрения истории - не более чем мгновение, и здесь их трудно опровергнуть.

К тому же, позицию Кремля зачастую поддерживают западные бизнесмены, зарабатывающие в России деньги и не желающие, чтобы западные политики раскачивали лодку экономики. Они обвиняют противников Кремля в том, что те пытаются судить Россию по каким-то невообразимо высоким стандартам и утверждают, что почему-то те же самые критерии практически не применяются для других стран, в отношениях с которыми у Запада есть свой экономический и политический интерес - к примеру, для Китая.

На все это можно ответить тремя пунктами. Во-первых, то, что Запад зачастую сам не может достичь своих идеалов, действительно, оправдывает призывы к умеренности и уважительности критики. Однако от этого никак не должна страдать ценность самих этих идеалов.

Во-вторых, даже если дорога к демократии занимает много времени, всегда очень важно держать правильное направление. В 2000 году, когда Путин еще не пришел к власти, Россия была нестабильной страной, в которой власть и деньги утекали из Кремля в руки алчных олигархов. Поэтому Путин правильно сделал, что начал с наведения порядка. Однако он и его бывшие коллеги по КГБ, которых он привел в Кремль, зашли слишком далеко. Чиновничество сосредоточило в своих руках не только политическую власть, но и начало подгребать под себя контроль над экономикой столь же жестоко, как это в свое время делали олигархи. Оно строит не демократическую платформу, а авторитарную крепость. Элита не готовится делиться властью, пусть даже и постепенно. Она окапывается прочно - на десятилетия.

Наконец, что касается Китая. Действительно, стандарты соблюдения прав человека, с которыми Запад подходит к Китаю, менее требовательны, чем те, по которым судят о Москве. Для большей части развивающихся стран они еще ниже. Но именно таких, высоких, стандартов и хочет большая часть образованной России. Эти люди знают о долгой истории взаимодействия России с Европой, знают об огромном вкладе России в европейскую культуру и поэтому считают себя европейцами, а не жителями развивающегося мира. Они хотят для себя европейского уровня жизни и с надеждой говорят о том, что Россия когда-нибудь станет `цивилизованной страной` - то есть, с их точки зрения, такой, какими сегодня являются Германия, Франция или Великобритания.

Кроме того, эти люди хотят, чтобы их уважали. Распад Советского Союза стал мощнейшим ударом по национальной гордости русских, и многие из них гордятся тем, что в последнее время их страна успешно выходит из экономического кризиса и снова готова побороться за влияние на своих соседей - что, кстати, делают все серьезные державы, не в последнюю очередь США.

Однако Кремль должен наконец понять: уважения нельзя добиться запугиванием соседей; тем более его нельзя добиться репрессиями против своих граждан. Если лидеры России действительно хотят, чтобы ее считали `цивилизованной` страной, она должны сами жить по `цивилизованным` стандартам, включая стандарты прав человека. А среди прав человека нет более важного, чем право на жизнь - как мы видим на примере Литвиненко, заплатившего собственной жизнью за то, чтобы имеющий лаза да увидел.