Переезд Медведева в Кремль преподносится как продолжение путинского курса

В воскресенье россияне проголосовали за нового президента, но подлинные выборы, конечно, состоялись в декабре прошлого года, когда Владимир Путин публично объявил его своим преемником.

Однако то, что случилось в воскресенье - когда россияне подавляющим большинством голосов поддержали путинского кандидата Дмитрия Медведева - нельзя считать лишь пустой формальностью. Пятые по счету президентские выборы в стране за последние 17 лет имеют немалое значение - и сразу по нескольким причинам.

Прежде всего, они закрепляют лимит в два срока пребывания главы государства на своем посту. Еще полгода назад само сохранение этой конституционной нормы было под вопросом. Опираясь на свою широкую популярность среди избирателей, Путин мог сколько угодно долго оставаться в Кремле. Сегодня подобные опасения ушли в прошлое. Упорядоченная ротация на вершине российской пирамиды власти теперь гарантирована формирующейся традицией, а не только буквой закона, который можно всегда изменить.

Кроме того, в отличие от всех предыдущих российских выборов, на сей раз электорат голосовал по сути не за одного кандидата, а за тандем. Плечом к плечу с Медведевым будет стоять Путин, вероятно, в качестве премьер-министра. Предстоящее `совместное управление` страной существенно изменит практическое толкование конституции, которое до сих пор можно было сформулировать одной фразой: `Вся полнота власти в Российской Федерации принадлежит президенту Российской Федерации`. Теперь Путин и Медведев выступают за буквальное прочтение конституционных положений: премьер возглавляет исполнительную власть, а президент отвечает за национальную безопасность, оборону, внешнюю политику, и, конечно, нерушимость Основного закона.

Никто - включая скорее всего и обоих участников `тандема` - не знает, как он будет функционировать на практике. Хотя своим гербом страна и выбрала двуглавого орла, в России всегда боялись двоевластия, считая, что оно чревато острой борьбой на вершине властной пирамиды, а то и гражданской войной. Даже пост вице-президента, как выяснилось, порождает распри: `вторые номера` возглавили заговоры и против Михаила Горбачева, и против Бориса Ельцина - в результате в 1993 г. эта должность была упразднена. Тем не менее ситуация, при которой единственным дееспособным политическим институтом в стране является институт президентства, по определению порождает нестабильность и все больше препятствует нормальному функционированию государства. Превращение кабинета во главе с премьером во второй подобный институт представляется шагом в правильном направлении.

Осуществить это будет нелегко, несмотря на явную психологическую совместимость Путина и Медведева. Их ближайшим помощникам будет трудно разграничить новые сферы полномочий и влияния каждого из двух институтов. Однако, при наличии компетентного арбитража, постепенное формирование относительно устойчивой схемы взаимодействия выглядит достижимым. В конечном итоге другие федеральные органы власти и структуры, существующие сегодня в качестве `придатков` к институту президентства, - от обеих палат парламента и судов до политических партий - могут обрести большую автономию и превратиться в полноценные самостоятельные институты. Это будет означать структурирование высшего эшелона власти в России, что придаст системе в целом большую эластичность, а значит и стабильность.

* * *

Переезд Медведева в Кремль преподносится как продолжение путинского курса. На деле же `стабилизирующее` правление Путина по сути закрепило завоевания, обретенные при Горбачеве и Ельцине. Фигура Владимира Путина символизирует окончание эпохи, а приход Дмитрия Медведева - начало новой.

Главным достижением Путина стало восстановление единства страны и обеспечение триумфа капитализма в России. Перед Медведевым стоят две главные задачи: сделать решающий шаг к утверждению верховенства закона и улучшить уровень жизни россиян с точки зрения жилищных условий, образования и здравоохранения; одновременно страна должна преодолеть `сырьевую` ориентацию народного хозяйства и заложить основы инновационной экономики.

Новый этап вероятно продлится куда дольше, чем срок пребывания Медведева на президентском посту, но именно ближайшие четыре года станут решающими. И дело здесь не только в том, что ожидания общества крайне высоки. Россия в буквальном смысле исчерпала все возможности нынешней экономической модели. Дальнейший приток нефтедолларов порождает рост, но не развитие. Дальнейшая централизация государственного контроля задушит экономику. А из-за того, что судебная система обслуживает интересы власть предержащих, - или любого, кто готов заплатить, чтобы погубить конкурента - права собственности в стране носят условный характер.

Любое реальное продвижение к более открытой, инновационной экономике может осуществляться только за счет ослабления позиций бюрократии. Многие чиновники считают госкорпорации собственной `золотой жилой`, и не сдадутся без боя. Однако пока Кремль тратит больше времени на дискредитацию политических оппонентов, в особенности либералов из `проклятых девяностых`, чем на установление контактов с самыми талантливыми и умелыми людьми страны, чтобы совместными усилиями осуществлять модернизацию.

Российские либералы, даже когда их оставляют в покое, не добиваются никаких результатов, погрязнув в склоках друг с другом. Уже много лет их лидеры напоминают живые памятники той эпохе, когда они были молоды и полны неукротимой энергии. Последнее унижение со стороны главного врага - Кремля - они претерпели, когда он выставил на президентских выборах фальшивого `демократического кандидата`, никому не известного Андрея Богданова, в качестве `представителя` либерального электората. (В воскресенье Богданов получил чуть больше 1% голосов).

Однако слухи о кончине либерализма в России сильно преувеличены. Он обретает новое лицо и новую программу. Среди `новых либералов` - бизнесмены и специалисты, требующие расширения экономической свободы и стремящиеся урезать полномочия коррумпированной бюрократии. В их рядах - представители среднего класса, все активнее объединяющие усилия для защиты своих гражданских прав и прав собственности. Наконец, к ним относятся либерально мыслящие высокопоставленные чиновники и технократы, осознающие, что без свободы и подотчетности властей Россию в условиях конкурентной глобализованной среды ждет полный провал. В будущем на смену прежней либеральной `тусовке` демократов и правозащитников, возможно, придет более мощная когорта либерал-патриотов, которые в конечном итоге поделят власть с преобладающей группировкой консерваторов и нарождающимся социал-демократическим движением.

Но это произойдет в лучшем случае в долгосрочной перспективе. Пока же окружающему миру следовало бы оценить российскую власть как по-прежнему в основном авторитарную, но движущуюся к конституционализму, и пожелать ей в этом успеха.

Что же касается внешней политики, при президенте Медведеве может измениться ее стиль, но не суть. Сегодня Россия - великая держава-индивидуалист: в глобализующемся мире она отдает предпочтение realpolitik. Наглядным примером в этом отношении можно считать Украину: Москва уже не рассматривает ее как свою `вотчину`, но прекратила субсидировать Киев поставками дешевого газа и научилась играть на противоречиях между украинскими политическими кланами. Россия полна решимости вести конкурентную борьбу за экономические выгоды, политическое и культурное влияние, но она готова и к сотрудничеству, если его условия кажутся ей подходящими.

Россия - европейская страна по `рождению`, но не принадлежащая к Западу в культурном плане - постепенно строит экономику и общество западного типа; политически же она явно стоит особняком от Европы. Эта страна заслуживает самого пристального внимания. Дмитрий Медведев приходит к власти в интересное время.