Второй муж Пугачевой: Я не разорял ее при разводе

Второй муж Примадонны Александр Стефанович: Алла Борисовна недавно разразилась откровенным интервью, в котором рассказала о своих мужьях - один из них потрясен публикацией.

После юбилейного интервью певицы журналу "Семь дней" ее второй муж Александр Стефанович попросил ответного слова.

"Я НЕ ХОТЕЛ ПОРТИТЬ ЕЙ ПРАЗДНИК"

- Перед юбилеем Аллы я давал бесчисленное количество интервью (в том числе присланному ею корреспонденту "Радио "Алла"), где в отличие от "мемуаров" Болдина (третий муж А. Б. - Ред.) и других товарищей очень уважительно отзывался о ней и ее творчестве. В общем, старался не портить праздник женщине, которая дарила мне свою любовь. А потом читаю вот это....

- Давайте по пунктам. К моменту вашего знакомства, утверждает Пугачева, она уже снялась в фильме "Женщина, которая поет" и была названа лучшей актрисой, так?

- Возьмите любой киносправочник и прочитайте: "Женщина" прошла по экранам в 1978 году, а в 1979-м читатели "Советского экрана" назвали ее самой популярной актрисой года. Мы же познакомились и начали жить вместе за три года до этого, в 1976-м. Нас познакомил Леня Дербенев (поэт-песенник. - Ред.). Он сказал: "Саша, нужно помочь одной талантливой девочке, только учти, она без тормозов". Ни ее имени, ни фамилии я до того не слышал. Пришел к Дербеневу в гости. А там - девчонка, губастая, рыжая, стройная, как сейчас ее дочь Кристина, только помоложе. Села за рояль и целый вечер развлекала нас песнями и пародиями. Произвела на меня, не скрою, сильное впечатление.

А я человек молодой, одинокий. Пригласил ее в ресторан. Там она выкинула такой трюк - разрезала ножом руку, выдавила кровь на первой странице моей записной книжки и написала: "Определите на досуге мою группу. Потому как петь - мое кровное дело". Это звучало как приглашение к действию. Я пригласил ее к себе домой. На столе у меня стояла пишущая машинка. Когда она вышла из комнаты, я настучал на листочке: "Алла, ты мне безумно нравишься! Ты самая прекрасная певица на свете, а, кроме того, самая очаровательная женщина. Я очень рад, что у тебя нашлось немного времени для меня, и этого я никогда не забуду. Я сегодня почти счастлив, если оно (счастье), конечно, есть.

По этому поводу Дербенев уже написал бы десять песен, а я одним пальцем на машинке стучу, что придет в голову". А когда я вышел из комнаты и потом вернулся, то на том же листочке она приписала: "Саша, пусть будет так... не знаю как. Но пусть будет! Один йог сказал: если нельзя, но очень хочется, то можно!" У этого "эпистоляра" был подтекст. В ресторане мы выяснили, что у меня на тот момент была невеста, а у Аллы - жених, армянский музыкант (Константин Орбелян. - Прим. авт.). И каждый был как бы связан. А поскольку нельзя, но очень хочется, то... С этого момента мы начали вместе жить. А на следующее утро за завтраком я подарил ей свою первую идею. В записной книжке, рядом с ее автографом и капелькой крови я написал на соседней странице: "Идея! Театр Аллы Пугачевой"... В декабре 76-го я перебрался в ее однокомнатную квартиру на Вешняковской, возле МКАД. Она была донельзя запущенная и абсолютно пустая. Убранство составляли полосатый матрас на полу и огромное количество пустых бутылок. (Там часто гуляли участники ее бывшего ансамбля "Веселые ребята") Я эти сто сорок бутылок вынес на лестничную площадку, навел порядок, и мы там стали жить.

- Как началось ваше сотрудничество?

- Каждый из нас занимался своим делом. Алла выступала с концертами, ездила по гастролям, а я снимал кино. Но я приглядывался к тому, что она делает. Я смотрел на эстраду, в которой она крутилась, как "человек со стороны", и поэтому давал ей советы, которые "традиционным" эстрадникам, наверное, не пришли бы в голову. Через какое-то время я напечатал на пишущей машинке пять строчек и повесил над столом в нашей кухне.

Это была стратегия ее будущего образа. Первый пункт "Театр Аллы Пугачевой" я придумал еще после нашего первого свидания: театрализация песни - не стоять, как столб, у микрофона (что делали тогда все певцы), а обыгрывать сценическое пространство, костюм, реквизит, даже тот же микрофон. Второе - исповедь на сцене: петь и заказывать поэтам песни только от первого лица. Третье - не петь "гражданских" песен. Твоя тема - женское одиночество. Не нужно (это четвертое) пытаться петь на английском, потому как на эстраде, где царят Пьеха, Ротару и прибалты, пустует ниша русской певицы. И наконец, пункт пятый - "Пугачевский бунт": грамотное управление слухами, появление и "пропажа" с телеэкрана и т. д. Только поймите, это был не какой-нибудь мрачный и незыблемый план по захвату эстрады, а веселые шутливые советы, которым она могла следовать, а могла и не следовать. Но она мне доверяла. И что получилось, то получилось. Мы просто резвились. Мы были молоды и азартны.

КАК АЛЛА СТАЛА ЛЮБЕРЕЦКИМ СИРОТОЙ

- А кто придумал композитора Горбоноса? Алла Борисовна всюду утверждает, что она?

- Пугачева часто жаловалась, что нет новых песен. Ну я и говорю: давай, сочиняй сама. Она: что, я буду их дома петь? Это же нужно аранжировать, записать, протолкнуть на телевидение, кто туда пустит композитора Пугачеву - я же не член Союза. Я говорю: а ты попробуй. Прочитал ей свой любимый сонет Шекспира: "Уж если ты разлюбишь, так теперь..." Она робко наиграла какую-то мелодию. Я сделал вид, что в восторге. Молодец, гениально, давай. Дальше - вот тебе Мандельштам: "Ленинград, я еще не хочу умирать..." А вот Кайсын Кулиев: "Женщина, которую люблю". А можно, говорит Алла, я слова изменю на "Женщина, которая поет"? Валяй, меняй. Получились три песенки. Я под свою картину "Диск" (про "Песняров") записал их ночью на "Мосфильме". Хорошо, что не поймали, могли бы уволить за такие фокусы.

А в этот момент начинаются съемки фильма "Третья любовь", где она снимается у Саши Орлова, нашего общего товарища. Она приносит эти песни в группу. Песни Орлову нравятся, он снимает их под готовую фонограмму. В этот момент Александр Сергеевич Зацепин, уважаемый композитор этого фильма, совершенно справедливо устраивает скандал. Почему неизвестно откуда в фильме появились чужие песни? Он пишет гневное письмо Николаю Трофимовичу Сизову, суровому человеку, генералу милиции, руководившему "Мосфильмом". Меня вызывают в дирекцию, потому что уже все знают, что за всеми фокусами Пугачевой стою я. Сурово спрашивают: "Что это она там за песни поет?" И я начинаю импровизировать: "Понимаете, в Люберцах живет мальчик, его возят на коляске, он парализован, скоро умрет. Пугачева из жалости взяла его песенки.

Да, они, конечно, слабые, но мальчик умрет, если вы их выбросите, и это будет на вашей совести". - "Как его зовут?" И тут я почему-то вспоминаю, что в детстве меня выгнали из школы за драку с мальчиком, которого звали Борис Горбонос. Я с перепугу называю его фамилию. "Проверим, можете идти". Я вбегаю в павильон, там перерыв, говорю: Пугачева, быстро в машину. Мы мчимся в ВААП (Агентство авторских прав. - Прим. авт.), регистрируем ее псевдоним "Борис Горбонос". Возвращаемся обратно на студию, думаю: все равно могут разоблачить. Завожу ее в кабинет Георгия Данелия, нашего худрука. Надеваю на нее свой пиджак пиджак, галстук, рубашку. Мои гримеры наклеивают ей усы, надевают парик. На пюпитр ставится роскошная фотография Пугачевой. А рядом сидит такой убогий мальчик. Делаем фото. Я торжественно отношу фото гения из Люберец в дирекцию.

Сизов смотрит, вздыхает и произносит: "Черт с ним. Песня "Женщина, которая поет" остается и дает название всему фильму. А потом после его выхода мы во всем признаемся, публикуем эти фотографии и раскручиваем новую историю. Народ рыдает - оказывается, Пугачева-то не только лучшая певица и актриса, она еще и композитор. Все лежат... Это один из многих трюков, которые я провернул. Были, конечно, у Аллы и слабые стороны. На эстраде в то время была мощная конкуренция девочек ее поколения. Лариса Долина, Ирина Отиева, Ирина Понаровская. Они окончили консерватории, у них голоса были - дай Бог! Пугачева рядом не лежала с их голосами. Но у нее был артистизм. И поэтому ставка была сделана на него. Пугачева - яркий, талантливый, самодостаточный человек. Она пробилась бы на эстрадный Олимп и без моих советов и фокусов, но только ее образ был бы тогда, наверное, другим.

- А вот, что пишет Алла Борисовна в интервью "Семи дням": "Список у него действительно был, но другого формата: машина - квартира - мои деньги"...Этот список вы повесили у нее на холодильнике.

- Коварный муж решил обокрасть жену и для этого повесил на видное место план захвата ее имущества! Смешно. Машину "Жигули", на которой мы ездили, я привез из Ленинграда. Квартиру получили на третий год совместной жизни, по ходатайству Москонцерта, в котором работала Алла, и "Мосфильма", где работал я. Причем по действующим тогда правилам она, как рядовая артистка без звания, при всей ее популярности могла рассчитывать только на "санитарную норму" 7 или 8 квадратных метров, и я как жилец - на столько же. Но как режиссер и кинодраматург, член Союза кинематографистов имел право на большую дополнительную площадь для творческой работы дома. Так, вместо двухкомнатной мы получили четырехкомнатную квартиру на Тверской.

- А насчет денег?

- Поскольку мне брошено такое обвинение, то могу ответить. Многие были уверены, что Пугачева после концерта на стадионе уходит с мешком денег. Но ее ставка была 8 рублей. За выступление. Сколько таких концертов она могла сделать в месяц? Ну 20. Умножим 8 на 20 - 160 рублей! Все. Весь ее доход. Правда, иногда она давала левые концерты. За это тогда сажали. Поэтому раз в полгода примерно она тайком привозила тысячу-полторы. И эти деньги сразу же направлялись на сберкнижку ее матери Зинаиды Архиповны. Это называлось "фонд Кристины", и я к нему не имел никакого отношения. Теперь, уж извините, дорогие читатели, отчитаюсь за свои бабки. Я ежемесячно получал зарплату режиссера-постановщика "Мосфильма", которая была около 300 рэ. (Инженеру тогда платили 70 - 80 в месяц.) За каждый свой фильм, который я ставил один за другим, я получал постановочные по 10 000 рэ и плюс гонорары за сценарии к каждому фильму - по столько же, но самую большую прибыль давали потиражные. А я написал несколько сценариев с Сергеем Владимировичем Михалковым (дай ему Бог здоровья), и наши фильмы выходили самым большим в стране тиражом, а это приносило по 30 000 рэ с картины. Совсем упарился, считая. Но это к вопросу, на чьи деньги жила наша семья.

...ВЫПЬЮ КОНЬЯЧКУ - И ТЯНЕТ НА БОЛЬШЕОЕ И ЧИСТОЕ...

- А правда, что у вас был фиктивный брак, потому нужна была прописка в Москве, как это утверждает Пугачева?

- У Аллы было столько мужей и таких разных по своим пристрастиям, что она уже запуталась, с кем фиктивно, а с кем как. Не буду на эту тему много распространяться. У меня в архиве сохранилась целая пачка любовных писем от нее и записок из той самой пишущей машинки. Они носят настолько интимный характер, что я их никогда не покажу журналистам. Но некоторые, самые невинные, продемонстрирую. Вот, к примеру, такой фрагмент из письма "фиктивному мужу", то есть мне, отправленного Аллой из Таллина: "Сашечка, это я! Насколько же трудно мне жить здесь без тебя! Вечером как прогуляюсь по Таллину, выпью французского коньячку, так и тянет на что-нибудь большое и чистое. Обстановка так и располагает, а тебя нет... Сашечка, я тебя люблю! Мне никого не надо. Но если ты мне, зараза, изменишь, я уеду сюда обратно, и тогда... Миленький мой, хорошенький, пригоженький, родненький, сладенький, противненький, талантливенький, красивенький и так далее, и так далее. Целую тебя, Алла". Что же касается прописки, то на момент встречи с Аллой я уже шесть лет, с 1970 года, работал на "Мосфильме", что без прописки по суровым советским законам было невозможно. Я был одним из самых "кассовых" режиссеров-постановщиков. Мои фильмы приносили многомиллионные доходы. Поэтому у меня не было простоев, и временная прописка мне делалась автоматически. О такой мелочи я, "лимитчик питерский", даже не задумывался.