Тегеран перекраивает политическую матрицу

Очередной всплеск баталий вокруг ядерного проекта Ирана, начавшийся в феврале этого года, завершился внесением в СБ ООН проекта резолюции о санкциях против Тегерана.

Поскольку разговоры об угрозах, связанных с появлением в Иране ядерного оружия, ведутся уже много лет и успели наскучить, в центре внимания прессы оказались мотивы, заставившие руководство России пересмотреть свою позицию и поддержать предложенные Вашингтоном санкции.

Сторонники новой линии Москвы подчеркивают ее прагматизм и ссылаются на неопубликованный текст новой внешнеполитической доктрины России, в преамбуле к которой будто бы прямо говорится о необходимости "укрепления отношений взаимозависимости с ведущими мировыми державами на основе взаимопроникновения экономик и культур". Речь, как следует из многочисленных пояснений, идет о том, что самостоятельно решить задачи модернизации Россия не сможет, и потому главной целью ее внешней политики должно стать привлечение западных ресурсов.

Их оппоненты утверждают, что следование в фарватере Вашингтона не принесет стране никаких дивидендов, что все это уже было в 1990-е гг. и что Америка не заинтересована в развитии и усилении России. Что даже если бы Обама захотел помочь, не в его власти заставить американский бизнес вкладывать в развитие российской науки и производства. Напоминая о замороженной поставке Ирану противовоздушных комплексов С-300, некоторые эксперты указывают, что подобные действия могут обернуться для России окончательной утратой позиций на рынке вооружений, и называют политику "односторонних уступок" недальновидной, вредной для имиджа России и даже преступной.

В свою очередь, американские эксперты тоже говорят об "односторонних уступках", имея в виду президента Обаму, который "пляшет под дудку Москвы" и не замечает реальных угроз, связанных с формирующимся союзом России и Турции. Развивая эту тему, некоторые авторы рисуют поистине апокалипсическую картину. Оказавшаяся во власти исламистов Турция переориентирует свою внешнюю политику в сторону Сирии, Ирана, ХАМАС и "Хезболлы" и вступает в стратегический союз с Россией, которая ведет с США ловкую игру, заключая выгодные ей договоры (например, по СНВ) и навязывая Вашингтону "беззубые" санкции в отношении Тегерана. А Обама "продолжает улыбаться", не понимая или делая вид, что не осознает, насколько опасен этот "противоестественный альянс" для интересов США на Ближнем Востоке, Кавказе и всем азиатском континенте.

Понятно, что одна из целей подобных публикаций - бросить еще одно обвинение в адрес Обамы. Но используемая фактура выдает тревогу определенных кругов американского истеблишмента в связи с тем, что ситуация вокруг ядерной программы Ирана демонстрирует сужение возможностей Вашингтона, который уже не в состоянии полностью определять мировую политику. Их раздражает, что обсуждение проблемы Тегерана рискует увязнуть в диспуте о характере будущих санкций: США настаивают на "травмирующих" санкциях, а Россия - на "нетравмирующих". Но главная опасность состоит в том, что, даже если санкции вступят в силу, это не гарантирует отказа Тегерана от обогащения урана. Вполне реальным представляется прямо противоположный сценарий: пустив на самотек энергетику, Иран сосредоточит усилия на военных технологиях и добьется определенных успехов.

Еще более серьезный вызов состоит в том, что в мировой политике появляются новые игроки. Это принципиально меняет общий расклад, и великие державы начинают постепенно осознавать, что при всей их мощи и влиянии они уже не могут полностью определять и контролировать ситуацию в мире. США могут получить поддержку России и Китая на санкции против Ирана, но тут, как черт из табакерки, появляются Бразилия с Турцией и ломают уже, казалось бы, сложившуюся игру.

В середине апреля в Вашингтоне прошел саммит по ядерной безопасности, в ходе которого Барак Обама призвал ратифицировать, наконец, Договор о всеобъемлющем запрещении ядерных исследований и в дополнение подготовить еще один договор - об обращении ядерных материалов и продуктов. А президент Франции предложил в судебном порядке преследовать страны, которые передают ядерные технологии террористам, и создать международный суд по ядерным преступлениям. Ни одно из этих предложений не было принято.

Через день на саммит собрались страны БРИК, а прямо перед ним прошли трехстороння встреча лидеров Бразилии, Индии и ЮАР, по итогам которой прозвучало заявление, что "иранский вопрос требует дипломатического, а не репрессивного подхода". То есть активно развивающиеся страны дали понять, что они не поддерживают ни предложение о санкциях, ни идею Обамы о запрещении ядерных исследований. Трудно сказать, когда началась вырабатываться эта консолидированная позиция. Возможно, на закрытой встрече представителей ЮАР, Бразилии, Индии и Китая в Копенгагене, ради участия в которой полпред Пекина даже "забыл" о запланированной на тот же день встрече с Обамой.

Пока члены БРИК встречались в Бразилии, Ахмадинежад собрал в Тегеране еще один антиядерный саммит, на который приехали представители 15 государств. Нервом этого мероприятия стали требования удалить из СБ ООН страны, обладающие атомным оружием, разговоры о том, что главной угрозой для Ближнего Востока являются ядерные арсеналы "сионистского режима", и предложения направить инспекторов МАГАТЭ на ядерные объекты Израиля.

Спустя неделю Тегеран посетил министр иностранных дел Бразилии, приехавший туда для подготовки давно запланированного визита в Иран президента Лулы да Силвы. И буквально на следующий день в СМИ появились сообщения о том, что руководство Ирана согласилось принять предложение президента Бразилии об обмене низкообогащенного урана на ядерное топливо и рассматривает его в качестве посредника на переговорах с Западом. Пятого мая Махмуд Ахмадинежад официально подтвердил эту информацию в телефонном разговоре с президентом Венесуэлы Уго Чавесом, а еще через шесть дней Бразилия и Турция официально заявили о новой инициативе по ядерной программе Ирана. Здесь будет уместно напомнить, что в прошлом году Тегеран отверг аналогичное предложение Москвы и Парижа.

Через три дня президент Бразилии нанес официальный визит в Россию, а на следующий день, 15 мая, прибыл в Тегеран, заехав по дороге в Израиль, где, в нарушение протокола, демонстративно отказался от посещения могилы Теодора Герцля, назвав его "идеологом политического сионизма, который принес столько бед арабам и палестинцам". Шестнадцатого мая в Тегеран прибывает премьер-министр Турции Эрдоган; на следующий - министры иностранных дел Бразилии, Ирана и Турции подписывают Соглашение о ядерном топливе для Тегерана, согласно которому обмен урана будет производиться в Турции. Казалось бы, при всем несовершенстве этого соглашения, оставляющего за Ираном продолжить обогащение части урана, эту инициативу следовало приветствовать и попробовать развить.

Но ничего подобного не происходит. Первыми, в тот же день, откликнулись израильские СМИ: "Ирану вновь удалось обмануть мировое сообщество, ввести в заблуждение главу Бразилии и воспользоваться его доверчивостью и неопытностью в дипломатических интригах". В том же духе высказалась и госсекретарь США Хиллари Клинтон, а на следующий день делегация США внесла в СБ ООН проект новой резолюции по Ирану. В ответ сразу несколько ведущих иранских политиков заявили, что, если Совбез не признает "трехстороннюю ядерную сделку" и не откажется от санкций, Тегеран аннулирует соглашение и будет обогащать уран сам. Тем не менее в минувшее воскресенье Иран передал в МАГАТЭ официальнее письмо, уведомляющее о соглашении с Турцией и Бразилией, и теперь этой организации придется дать этому договору какую-то оценку.

Часть экспертного сообщества на Западе была уверена, что Китай и Россия используют ситуацию для замораживания вопроса о санкциях, но Москва и Пекин высказались в поддержку проекта американской резолюции. Судя по всему, это означает, что Россия и Китай предпочитают иметь дело с Обамой, который, является для них более удобным партнером.

В то же время сближение с Ираном таких стран, как Бразилия и Турция, придает инициативам вроде "осудить Израиль за геноцид палестинского народа", выплатить компенсации за "африканский холокост" и пр. определенный вес. И это очень серьезно, потому что в перспективе речь идет о перезагрузке старой политической матрицы. Именно поэтому между ведущими мировыми державами, создавшими после Второй мировой нынешний мировой прядок, и Ираном, который поддерживает ряд государств "второго эшелона", имеются не просто политические, но фундаментальные стилистические разногласия.