Благодаря смерти Ельцина ни один президент не сможет восстановить в стране коммунистический строй

Мало кто по-настоящему осознает тот факт, что благодаря усилиям недавно скончавшегося первого президента России Бориса Ельцина ни Владимир Путин, ни любой из его будущих преемников не смогут восстановить в стране коммунистический строй.

Сегодня многие тревожатся, что Путин пытается вернуть в Россию коммунистические порядки, но это не так - хотя бы потому, что он не в состоянии этого сделать. Вместо этого Путин пытается создать традиционный вариант авторитарного государства - но об этом позже.

Мы уже почти забыли, что одним из основополагающих принципов коммунистической системы был отказ от ценового механизма при распределении ресурсов и формировании потребительского рынка. В результате при советской власти производство и потребление определялось не соотношением спроса и предложения, а государственным органом - Госпланом. Именно Госплан и подчиненные ему структуры решали, сколько обуви, машин, кухонных плит, канцелярских скрепок и бутылок водки должно производиться в Советском Союзе. При этом главным для него были количественные, а не качественные показатели; поэтому многие изделия никуда не годились, и их никто, или почти никто не хотел покупать. Поскольку объемы производства определяли чиновники, а не потребительский спрос, товаров, в которых люди действительно нуждались, изготовлялось либо слишком много, либо - чаще всего - слишком мало. Цены также устанавливались государством, и большинство из них было искусственно занижено, чтобы создать иллюзию благосостояния в стране. К примеру, буханка хлеба могла стоить 10 центов (копеек), но предложение было резко ограничено, и чтобы купить хлеб большинству советских граждан приходилось часами выстаивать в очередях. А приобрести многие непродовольственные товары достаточно высокого качества можно было только на черном рынке.

Западные экономисты, например Людвиг фон Мизес (Ludwig von Mises), Фридрих Хайек и Милтон Фридмен (Milton Friedman), давно уже прогнозировали, что в отсутствие рыночных цен советская система будет допускать все больше ошибок в распределении ресурсов, пока экономика не рухнет - так и случилось.

В конце 1991 г., когда г-н Ельцин пришел к власти, советское народное хозяйство уже разваливалась на части. Он достаточно разбирался в экономике, чтобы поручить это направление талантливому молодому ученому Егору Гайдару. Г-н Гайдар и его соратники-экономисты, прежде всего Анатолий Чубайс и Сергей Васильев, были хорошо знакомы с работами Хайека и Фридмена, и понимали, в каком направлении нужно двигаться.

В начале января 1992 г. г-н Гайдар `освободил` цены и приступил к демонтажу Госплана; этот процесс был завершен к июлю 1992 г. (В 1992 г. я входил в небольшую группу экономических советников, работавших с г-ном Васильевым и г-ном Гайдаром, и наблюдал происходящее воочию. Г-н Гайдар совершенно прав, отмечая, что мы, западные специалисты, играли в преобразовании экономики страны лишь небольшую роль; реформы почти полностью стали заслугой небольшой группы необычайно одаренных российских экономистов).

Курс советского рубля был нереалистичен, и отмена контроля над ценами вызвала галопирующую инфляцию (хотя во многом это было связано с тем, что подспудная инфляция, существовавшая и при советском режиме, попросту вырвалась наружу).

Для россиян это были очень трудные времена: они чуть ли не в одночасье оказались в условиях рыночной экономики, с которыми им прежде не приходилось сталкиваться. Г-н Ельцин принял удар на себя. Он твердо верил в свободу слова и печати, и возникшая в стране свободная пресса `молотила` его как могла. Однако он не отступил, и в июне 1992 г. даже назначил г-на Гайдара исполняющим обязанности премьер-министра. Но к осени 1992 г. многие россияне оказались в отчаянном положении. Чтобы полностью не лишиться власти, Ельцину пришлось пожертвовать Гайдаром: в декабре он был отправлен в отставку.

Сегодня, 15 лет спустя, когда российская экономика переживает бурный рост, а уровень жизни большинства россиян повышается рекордными темпами, становится очевидно, что Гайдар и Ельцин принимали правильные решения - хотя в то время они были крайне непопулярны.

Ликвидировав Госплан, г-н Ельцин сделал невозможным воссоздание по-настоящему коммунистической экономической системы. Даже пожилые российские коммунисты сегодня уже не требуют ренационализации сферы услуг - например, ресторанов. И неудивительно - если вы услышите словосочетание `советский ресторан`, вспомните самый худший обед, который вам приходилось отведать в школьной столовой.

Г-н Путин и его команда, повидавшие на своем веку и рыночный капитализм и советский коммунизм, не имеют ни малейшего желания возвращаться к прежним порядкам. Однако им нужны власть и контроль, поэтому они во многом скопировали экономическую модель нацистской Германии: режим контролирует важнейшие отрасли промышленности (особенно те, что приносят большие валютные доходы) и прессу за счет частичной ренационализации, регулирования и запугивания (в том числе заключения под стражу и/или убийства отдельных оппонентов). Остальным секторам экономики позволяется функционировать относительно свободно.

Таким образом, если вы российский гражданин и готовы держать язык за зубами, вам не только позволят заниматься бизнесом, но и создадут соответствующие стимулы - ведь г-н Путин и его коллеги понимают, что наличие динамичного, относительно свободного делового сектора, обеспечивающего реальное повышение жизненного уровня людей, помогает им сохранять контроль над политической сферой (что мы наблюдаем и в рамках китайской модели).

Однако история учит нас, что, достигнув определенного уровня благосостояния, люди начинают придавать больше значения политическим свободам. Возможно, г-н Ельцин и не отличался таким самообладанием, как г-н Путин, однако я готов поспорить: через несколько десятков лет российские историки осознают, что его достижения - ликвидация прежней деспотической системы при помощи г-на Гайдара, предоставление российскому народу реальной свободы и создание рыночной экономики - были куда значительнее, чем путинское `управляемое` процветание и ограничение демократии.