В США дуэт Хворостовского и Крутого назвали "кошмаром"

Российский баритон Дмитрий Хворостовский - один из самых одаренных, харизматичных и ярких певцов на сегодняшней музыкальной сцене. Он любимец "Метрополитен-опера" и имеет множество поклонников по всему миру как превосходный классический артист.

Соответственно, я никогда не предполагал, что в один прекрасный день буду вынужден использовать шумоподавляющие наушники, чтобы его послушать.

Но именно это со мной произошло субботней ночью в нью-йоркском зале Radio City Music Hall на концерте Хворостовского и российского эстрадного композитора Игоря Крутого - "Дежа вю".

Слово "кроссовер" /смешение стилей - прим.пер./ стало уничижительным в классических музыкальных кругах, что вызывает сожаление. В принципе в смешении двух стилей нет ничего плохого. Просто бывают хорошие проекты и плохие. Этот оказался непостижимо плох.

Игорь Крутой, который играл на рояле во время концерта, по-видимому, является сенсацией в России. Radio City Music Hall был заполнен российскими слушателями. Но песни Крутого в исполнении оркестра и хора Константина Орбеляна с дополнительными электронными элементами, были банальными, напыщенными и по-оперному высокопарными. Что я пропустил?

В итоге я высидел только первую половину концерта, долгую первую половину, в которой нашему вниманию были предложены около десятка песен, включая, кажется, баллады на французском и итальянском языках, в исполнении Игоря Крутого. Программы не было, поэтому я не уверен в названиях и временных интервалах, но это не так уж важно.

Дмитрий Хворостовский, конечно же, имеет право на свободу исследования поп-культуры с тем, чтобы охватывать новые аудитории и зарабатывать деньги. С его товарным знаком: белой гривой и блестящими зубами, в черном бархатном костюме, он выглядел великолепно. И могу добавить, что через усиленный динамиками грохот музыки его бархатный голос звучал просто прекрасно.

Но что это была за халтура! Все песни однообразно лиричны, неторопливы, романтичны и совершенно похожи друг на друга. Лирика Лилии Виноградовой, по крайней мере, та ее часть, которую я смог почерпнуть из английского перевода на видео экранах, состояла из клише со строками "жизнь - сложная задача, великая радость", "восход, закат; лепестки, шипы; надежда, вера и любовь, божественная загадка" и "мы капли страсти".

Видеоряд, который был частью этой программы, показывали на большом экране позади оркестра. Он был в равной степени банальным и манипулятивным. Во время одной жизнеутверждающей баллады, нам показали монтаж мимолетных образов: улыбающиеся люди из стран третьего мира; силуэты целующихся пар; гимнастка, севшая на шпагат; эхограмма будущего ребенка; последствия цунами, опустошившее прибрежные города; юная блондинка, играющая на скрипке; и в конце, голые новорожденные во время купания.

А во время песни, посвященной жертвам терроризма последнего десятилетия, на экране показывали имена людей, погибших 11 сентября. Их имена перечислялись в алфавитном порядке, начав по каким-то причинам с буквы "Г" и закончив "И". Завершил этот список отец Майкл Джадж, капеллан пожарного департамента Нью-Йорка.

Прозаические, музыкально скудные песни в исполнении Дмитрия Хворостовского показались бы безобидными, если бы не пышная оркестровка, нарастающий хор и сотрясающая землю электроника. Ударные волны мощного баса, которые исходили из гигантских подвесных колонок, достигали моих ушей даже через наушники. Тем не менее, казалось, что окружающие слушают их вполне беспечно. Боюсь, в этом мире постоянного усиления звука мы превращаемся в глухих.

Что ж, как критик, я свое дело сделал. И мне приятно сознавать, что я по-прежнему в курсе событий популярной культуры. Тем не менее, для меня весь этот концерт был похож на неконтролируемый выход в астрал. "Что я здесь делаю?" - постоянно поражался я.

В антракте мы с компаньоном отправились прямиком в бар "у Петросяна", где водка с соком лайма восстановила мою веру в русских.

Автор: Энтони Томмасини
Фото: Катрин Гликсберг для Нью-Йорк таймс